Искать, всегда искать ! (Преображение России - 16)
Шрифт:
– Спят пчелки, - сказал дядя Черный.
– Спят, - серьезно повторил Леня нахмурясь.
Земляника вылезла из грядки и разбежалась усиками во все стороны. Присели, потрогали руками землянику.
– Курочка!
– увидал Леня в кустах поджарого цыпленка.
– Голубчики!
– увидал он голубей на крыше.
И вдруг - Пушок. Долго крался он где-то сторонкой и выскочил внезапно, и доволен, что надул, и восторг у него на широкой глупенькой морде. Прыгает, визжит, пачкает Ленин балахончик пушистыми лапками.
– Ай!
– кричит Леня.
У Пушка такой добрейший, смеющийся вид, что дядя Черный сам готов с ним играть и бегать по дорожкам, но Леня испуган. Пушок для него огромное и сложное явление: не говорит, все понимает, бегает лучше него, прыгает так, что вот-вот ухватит за нос, и лает, и чешется, и суетится, и отбиться от него никак не может Леня.
– Ай!
Вот он путается в балахончике и бежит куда-то.
– Куда ты?
– В комнатку, - плачет Леня.
– Фу, какой глупый! Пушок играет, а ты...
– В комнатку!
– неутешно рвется Леня.
Осень провожает их до крылечка, берет Пушка, которого отогнали, и кружит по дорожкам его и поджарого цыпленка в веселой и шумной скачке.
III
– Дядя, расскажи сказку, - обратился к нему Леня. Говорил он твердо, даже "р" выходило у него гладко.
– Сказку? Какую тебе сказку?
Сидели они рядом на диване, и дядя Черный ощущал его теплое и мягкое тельце; но сказок он не знал.
– Так, про козу, про зайчика, - подсказал Леня.
– Сказку... Марийка сказала...
– Да... Марийка тебе может насказать что угодно...
– Про козу, - опять подсказал Леня.
– Коза... На козе далеко не уедешь... Вот, коза значит... Жила-была коза, у козы были желтые глаза... Такие желтые-желтые, - понимаешь?
– Да, - серьезно качает головой Леня.
– И рога.
– Это само собою... Рога длинные-длинные, а на конце закорючка, так.
Дядя Черный показывает рукой, какая закорючка, и мучительно думает: "Что дальше?" Решает: "Нужно что-нибудь драматическое".
– И, вот, значит, привели ее в комнату, козу, наточили ножик, живот разрезали...
– Не надо, - говорит вдруг Леня.
Так как дальше с козой идти трудно, то дядя Черный отчасти доволен, что не надо, но что-то в нем задето:
– Почему не надо?
– Так, - говорит Леня.
Он сидит несколько мгновений, выпятив губы, должно быть думая об участи козы, потом оживляется.
– Волки, - говорит он сияя.
– А коза бежать, бежать...
Леня машет руками, подскакивает на диване: возбужден.
– Ну да, - подхватывает дядя Черный.
– Коза бежать, волки за ней; она от них, волки за ней... Коза мчится во все лопатки, а волки за ней... Ну-с, а потом, конечно, - не век же ей бежать, - волки ее цоп, догнали, за шиворот, - в клочья... съели.
– Съели?
– спрашивает Леня.
– Ну да, это уж штука известная: оставили бабушке рожки да ножки.
– Бабушка!
– вскрикивает Леня.
– Бабушка их: "Пошли вон!"
И Леня бьет в диван ножонками. Лицо у него краснеет, глаза горят.
– Что же, так тоже можно, - соглашается дядя Черный.
– Бабушка козу спасать, а волки ее цоп - и съели. Дедушка бабушку спасать, а волки дедушку - цоп и съели...
– Не надо!
– говорит Леня насупясь.
– Пожалуй, - смеется дядя Черный.
– Пожалуй, и правда: не стоит... Со сказками у нас не выходит... Давай лучше картинки смотреть, - хочешь картинки?
Леня качает головой вбок:
– Нет... Сказку.
– Не знаю я никаких сказок, отстань.
– Про зайчика, - говорит уныло Леня.
– Зайчик... Зайчик один не может действовать. Его когда и жарят, так салом шпигуют... Еще кого-нибудь нужно... Лисичку?
– Лисичка, - соглашается Леня.
– Хвост, такой хвост... большой.
Сияют глаза под темными ресницами.
– Ты, должно быть, заядлым охотником будешь, - любуется уже им дядя Черный и гладит по теплой шейке.
– У зайчика домик, - говорит Леня.
– Ага, домик... Домик так домик... Так вот, значит, у зайчика был домик... в лесу, конечно, где же больше? Домик... Зимой холодно, а в лесу дров много-много, - натопит печку, лежит, посвистывает.
– Так: тю-ю-ю, - пробует показать Леня.
– В этом духе. Значит, посвистывает да похрапывает... Ну, конечно, жена, зайчиха старая, и зайчатки маленькие, сколько там их полагается... штук восемь.
– Три, - говорит вдруг Леня.
– Нет, не три, а три, да три, да еще два...
– Много.
– Всегда у них так. Нуте-с, живут себе. Вдруг лисичка - тук-тук в окошко. "Кто там?" - "Лиса".
– "Зачем пришла?" - "Погреться".
– "Ну иди в избу".
– Отворил зайчик двери, пришла лисичка, юлит хвостом, кланяется: "Ах, хорошо как, да тепло, да зайчатки хорошие!"
– Да, - говорит Леня.
Дяде Черному кажется, что он вспомнил какую-то старую сказку, и он продолжает уверенно:
– Вот лиса говорит: "Пусти, зайчик, на печку погреться". Зайчик говорит: "Лезь на печку". Лисичка греется, а зайчик, зайчиха, зайчатки - все на полу сбились. Сидели-сидели: "Давай ужинать будем". Вот зайчиха поставила бутылку молока, яички сварила, все как следует. Глядь, лисичка с печи лезет. "А я-то как же?" - "И ты садись". Вот лисичка села, яички все съела, молочко выпила, никому ничего не дала, платочком утерлась: "Здорово, - говорит. Почти что я теперь и сыта... Вот еще одного зайчонка съем и сыта буду". А зайчиха в слезы, а зайчик говорит: "Что ты, лисичка, какой в нем вкус: зайчонок маленький... Лучше я тебе еще молочка принесу".
– "Ну, - говорит лисичка, - идите тогда вы все отсюда вон! От вас дух нехороший..." Зайчик просить, а лисичка ногами топает: "Уходите вон, а то съем". Зайчики обулись, оделись, ушки подвязали, пошли с богом по морозцу, согнулись, бедные, посинели... Пла-ачут-плачут...