Искатель, 1991 № 6
Шрифт:
Таков смысл, такова цель сверхоружия. Для вас это дар. В космической истории насчитывается не так уж и много рас, у которых потенциал был бы выше вашего — и в то же время столь ничтожно осуществлялся. Поэтому у вас есть полное право принять этот дар.
Что же до нас, то о своей цели мы говорили открыто. Мы должны были найти оружие и увезти с собой. А вместо того отдали его вам, управляя твоими импульсами, Наоми, и твоими, Сиг, связанными с этим радио. Земле оружие нужно больше, чем нам.
Но это не означает, что мы потерпели поражение. Радиохимия реакции с изотопом азота, ее катализ доступны нам. Мы заново создадим это оружие и сделаем еще очень многое… ибо потоки времени подвластны
— Зонды исчезли, — после долгого молчания сказала Тилли.
Все неохотно убрали руки, стали сжимать и разжимать пальцы.
— Тилли, — спросил Крис, — где корабль?
Тилли улыбнулась.
— Космически значительное не обязательно должно быть огромным. — Она указала пальцем. — Вот Корабль.
Они уставились на «наконечник копья». А он поднялся и поплыл к двери. Там он приостановился, качнулся в их сторону — это явно означало приветствие — и исчез. Словно погас язычок пламени.
Вокруг дома шумел зеленый мир, пели птицы.
Перевел с английского Л. ДЫМОВ
Теодор СТАРДЖОН родился в 1918 году в Нью-Йорке. При рождении получил имя Эдвард Уолдо, а когда его мать вышла замуж за шотландца Старджона, усыновленный мальчик получил новое имя — Теодор Старджон. Писать фантастику начал рано, его рассказы и повести печатались в американских и английских журналах научной фантастики, включались в антологии. «Программным» произведением является роман «Нечто большее, чем просто человек». На русском языке рассказы Старджона были опубликованы в журналах «Вокруг света» и «Знание — сила», а также в сборниках зарубежной фантастики издательства «Мир».
Даниил Корецкий
Привести в исполнение
РОМАН
Окончание. Начало в предыдущем номере.
Периферическим зрением Попов увидел обтянутую защитной тканью руку которая сноровисто, одним движением задрала куртку Удава и замотала ею простреленную голову. Медленно-медленно, чтобы не вылезли подступающие к горлу внутренности, четвертый номер обернулся.
Сейчас Иван Алексеевич Ромов не был похож на добродушного старичка, да и вообще не выглядел стариком. Морщинистая обвислая кожа разгладилась и обтянула скулы, нижняя челюсть мощно выступала вперед, будто в ней заново выросли крепкие зубы, способные играючи дробить мозговые кости из борща, наголо очищать от изоляции провод полевой связи и намертво зажимать клинок десантной финки. И взгляд восстановился давнишний — прямой, жесткий, с многозначительным прищуром. В правой руке он держал какой-то странный предмет, и Попов вглядывался в него с болезненным любопытством, как хирургический больной, пытающийся рассмотреть инструменты, которыми будут кромсать его тело и копаться во внутренностях.
— Чего там смотреть, — брезгливо отозвался клетчатый толстяк. — Не видел я их, что ли? Если тампон нужен, скажи,
— Лучше, конечно, поставить, — рассудительно сказал Иван Алексеевич. — Я ведь два раза дал, чтоб наверняка…
Приготовив ватно-марлевый тампон и резиновый жгут, Буренко обошел исполнителя, по-хозяйски отстранил Попова и склонился над тем, что еще пару минут назад являлось осужденным Кадиевым по прозвищу Удав.
Попов вдруг очень отчетливо ощутил, что необратимость процедуры обеспечила не официальная бумага с огромной, печатью, которую могла отменить
— Что это у вас за машинка? — не удержавшись, спросил Попов.
Спортивный, Марголин малокалиберный, — охотно пояснил Ромов. — Помнишь банду Филина? Они к нему глушитель сделали… А Фаридов придумал им работать, первыми мы филинов и исполнили. Очень удобно: и шума меньше, и почти не брызгает… А это я уже сам додумался: защитный экранчик на зажимах, а тут окошечко из плексигласа чтобы целиться… Водишь, немного все-таки попало, Наполеон пальцем стряхнул капли с прозрачного пластика — А раньше — прямо в рожу…
Натянутый на проволочный каркас кусок плотной ткани был весь в плохо замытых потеках. Внутренности Попова рванулись наружу. Он бросился вверх до лестнице, легко распахнул стальную дверь, отбросил Федю Сивцева, задавшего идиотский вопрос: «Нам можно спускаться?», выбежал из бокса и с кашлем, гортанными выкриками и хрипами блевал под стену «уголка» добрых семь минут.
Из-за забора за ним пристально наблюдал человек, вооруженный наганом. Он ненадолго отлучался к будкам сторожевых собак и так же внимательно следил, как они вдруг начинали беспокоиться: прыгать на стену, рычать, а потом вдруг тоскливо завывать, задрав вверх хищные волчьи морды. Собственно, такое поведение специально дрессированных псов послужило первым толчком к размышлениям, потом он заметил, что беспокойство собак совпадает с приездами на смежную территорию заброшенной ремзоны хлебного фургона, наблюдение стало целенаправленным, и если бы подполковник Викентьев заглянул в дешевый отрывной блокнот, который человек постоянно носил в заднем кармане, он пришел бы в ужас: там был зафиксирован совершенно секретный график работы спец-опергруппы «Финал» за последние полгода. Среди множества догадок, бродивших в голове у владельца блокнота, была одна, которая находила подтверждение сейчас, когда он наблюдал за выворачивающимся наизнанку Валерой Поповым.
Вышедший следом во двор Сергеев деликатно выждал, пока у четвертого номера пройдет приступ рвоты, потом завел коллегу в гараж к раковине с водой, дал таблетку транквилизатора и сам проглотил такую же.
Когда они вернулись в подвал, там уже все подходило к концу. Сивцев и Шитов упаковали аккуратный сверток из специального плотного брезента, будто приготовили ковер для химчистки, переворошили и сбрызнули водой опилки… Ромов спрятал свой инструмент во вмурованный в стену сейф и сидел на табуретке, сложив на коленях натруженные, с выделяющимися венами, руки. Викентьев заканчивал составлять акт: «… сего числа в соответствии с приговором Красногорского облсуда осужденный Кадиев подвергнут смертной казни путем расстрела. Исполнитель приговора — Ромов И. А. Факт смерти Кадиева удостоверен судебно-медицинским экспертом Буренко. Надзор за исполнением приговора осуществлялся старшим помощником прокурора Тиходонского края Григорьевым. Подписи…»
Буренко на удивление аккуратным почерком выписывал справку о смерти. Диагноз: «кровоизлияние в мозг». И это была правда, хотя и не вся, ибо указывался конечный диагноз, а причина: две пули, пробившие основание черепа, — опускалась, как не подлежащая разглашению.
— Расписывайтесь! — первым учинив замысловатую подпись, предложил Викентьев. Члены внутреннего круга спец-опергруппы «Финал» один за другим поставили свои автографы. Затем расписались Григорьев и Буренко.
— Все, что ли? Бумажные ваши души, — сказал Ромов. Кожа у него на лице опять сморщилась и обвисла, глазки обесцветились, и нижняя челюсть со вставным протезом перестала по-бульдожьи выступать вперед.