Искатель, 1997 № 09
Шрифт:
— Немедленно, — настаивал Тил. — Пока…
— Да, — выдавил Вандергер, — пока ты не оказался здесь наедине с трупом. Ты прав. О’кей. Приступай.
Он лежал, прислушиваясь к своему организму. Боль пронизывала грудь частыми взрывами. Он может отключиться в любую секунду. А управление сдвоенное, нужны они оба, чтобы вернуть модуль обратно по курсу. Нельзя терять время.
— К старту готов, — доложил Тил.
— Прыжок, — прошептал Вандергер и нажал рычаги.
Вмиг не осталось ничего, кроме боли.
Тил помотал головой, моргая, разогнал
Ничего не изменилось. Приборы по-прежнему стояли на нулях, экран был пуст.
— Вандергер, не получилось… — У Тила перехватило горло, когда он увидел неподвижную фигуру в соседнем кресле. — Джейк! Вы не можете умереть! Только не сейчас! Я же навсегда останусь здесь! Джейк! Очнитесь! Очнитесь! — словно издалека слышал он свои вопли…
Вандергер всплывал из невообразимой глубины — и вот оказался на волнистой поверхности моря боли. Некоторое время он просто лежал, борясь за каждый вдох. Потом с трудом повернул голову.
Кресло Тила было пустым.
Что же это значит, в двадцатый раз спрашивал себя Вандергер, что же это значит? Что случилось? Они прыгнули, он чувствовал, как торзионный двигатель дал тягу…
И Тил… Где Тил, черт возьми? Покинуть модуль он не мог, ведь аппарат герметичен.
Но его не было. А там, за куполом, по-прежнему висела Андромеда, величиной с таз, и Млечный Путь. Всего этого быть просто не могло. Возможно, он умирает и уже не в силах отделаться от галлюцинации?
Нет. Вандергер отверг это предположение. Здесь что-то случилось. Вдруг вспомнилась фраза: «Пространство — это свойство материи…»
А где нет материи, там… нет пространства.
— Ну конечно, — прошептал Вандергер. — Если бы мы хорошенько подумали, то поняли бы, что теоретически для магнитоторзионного двигателя нет предела. Мы включили его на полную мощность — и кривая сошла с ленты. Нас выбросило за пределы галактики в ту область, где плотность материи составляет один ион на кубический световой год. До самого конца пространства, в тупик. Ничего странного, что мы не пролетели дальше и не смогли прыгнуть обратно. Ноль — это лишь особый случай бесконечности. И дальше нуля мы не уйдем, даже если будем путешествовать в вечность.
Взгляд упал на пустое место Тила. Где же все-таки Тил? Как объясняет теория о негативном пространстве исчезновение Тила?
Боль вспыхнула с новой силой, сознание начало затуманиваться. Ну вот, успел подумать он…
Вандергер стоял на гравийной дорожке у озера. Был рассвет, над водой висел легкий туман. За расплывчатой линией деревьев на дальней стороне вздымался холм, усыпанный невысокими домами. Он сразу узнал это место: озеро Берил. И вспомнил дату: 1 мая 2007 года. Все казалось таким знакомым, будто было вчера, а не двадцать лет назад. Маленький отель для лыжников, пустующий весной, цветы на столе, корзина с ланчем, упакованная официантом…
И Мирла. Он знал, еще не повернувшись, что она стоит там, улыбаясь… Такой он помнил ее все эти годы…
Музыка звучала очень громко, и Тил, поднимая рюмку, чтобы ее наполнили, был рад этому шуму, рад толчее, с радостью ощущал прильнувшую к нему девушку.
На мгновение всплыло фантомное воспоминание о другом месте — мучительное ощущение жуткого одиночества и удушающего страха. Тил усилием воли отбросил это воспоминание и, наклонившись, впился в губы девушки.
— Ван, что-нибудь случилось? — спросила Мирла. Улыбка ее стала меркнуть.
— Нет, ничего, — удалось выговорить Вандергеру. Каким реальным все кажется, думал он, не менее реальным, чем была когда-то жизнь.
Мирла осторожно коснулась его руки, заглянула в глаза.
— Мирла… произошло нечто странное. — Вандергер заметил скамейку недалеко от тропы. Он подвел туда девушку, сел. Сердце билось ровно, уверенно.
— Что такое, Ван?
— Сон? Или сон — сейчас?
— Расскажи мне, Ван.
— Я был там. Какое-то мгновение назад. А сейчас — я здесь.
— Странный сон, Ван. Но всего лишь сон. Реальность — вот она.
— Так ли это, Мирла? Годы обучения — тоже сон? Я и сейчас умею водить космические корабли, знаю высшую математику, помню запах охладителя, когда труба рвется от перегрузки, могу перечислить имена людей, которые поставили первый вымпел на Плутоне…
— Ван, это был просто сон! Тебе все это приснилось…
— Какое сегодня число? — прервал он ее.
— Первое мая…
— Первое мая две тысячи седьмого года. День, когда главный купол на станции «Марс-1» обвалился и погибли двенадцать человек. Одним из них был Мэйфилд! — Вандергер вскочил на ноги. — Я еще не видел газету, Мирла. Ты это знаешь. Мы гуляли всю ночь.
— Давай найдем газету!
Они прошли по тропе через парк, пересекли пустую улицу.
Минут через десять услышали из открытой двери круглосуточной столовой-автомата голос телевизионного диктора:
— … Среди погибших полковник Марк Спенсер, командир марсианской базы…
— Ошибка, — вставил Вандергер. — Он был ранен, но выздоровел.
— … Доктор Грегор Мэйфилд, известный своими работами по экологии пустыни…
— Мэйфилд! — воскликнула Мирла. — Ван, ты знал!
— Да. — Голос Вандергера был лишен всяких эмоций. — В отсутствие материи пространство не существует. Время — это функция пространства, среда, в которой происходят все события. Без пространства не может быть движения — и времени. Все время становится единым. Я могут быть там — они здесь…
— Ван! — Мирла повисла у него на руке. — Мне страшно!
Что все это значит?
— Я должен вернуться.
— Вернуться?
— Как ты не понимаешь, Мирла? Я не могу оставить свой корабль, второго пилота, оставить программу исследований, которой посвятил всю жизнь. Я не могу позволить, чтобы магнитоторзионный двигатель зачеркнули как неудачу, да еще стоившую жизни двум астронавтам. Программе тогда конец!