Искатель, 2014 № 06
Шрифт:
— Так, значит, я участвую в проекте?
— Конечно.
— А меня кто-нибудь спросил, хочу ли я в нём участвовать?
— Если бы спросили, не исключено, что вы бы отказались, а ваша кандидатура нам очень подходила. Вас выбрал компьютер.
— Чем я ему так понравился?
— Живёте уединённо, не имеете родственников, по возрасту подходите. И так далее. Для чистоты эксперимента это как раз то, что нужно.
— В чём смысл эксперимента?
— Не могу сказать. Потому что, какой же это тогда эксперимент? Ведь он ещё не закончен. Проект «Телефонная будка» продолжается.
— Ладно. А кто проводит эксперимент? Похоже, применяются какие-то новейшие
— Вы угадали. Это совместный проект Силиконовой долины и Манчестерского технологического института.
— То есть все появления из ниоткуда заказанных мной вещей это их ноу-хау?
— Абсолютно верно. Телефонная будка является приёмником-передатчиком.
— Мгновенная переброска на расстояние материальных объектов, я так понимаю?
— Вы правильно понимаете.
— Хорошо. И что же, только я один участвую в эксперименте?
— Эксперимент проходит по всему миру. В России, кроме вашей, установлено ещё двенадцать таких телефонных будок. В различных городах.
— Значит, моя будка — тринадцатая?
— Ну, если вы суеверный человек, можете считать её первой или седьмой. В зависимости от вашего счастливого числа.
— Угу. О’кей, оператор. Кстати, как мне к вам обращаться? Имя у вас имеется?
— Лучше всего, если вы будете называть меня просто оператором.
— Ну, что ж. Тогда такой вопрос: по окончании проекта вы вернёте себе назад полученные мною деньги?
— Всё, что вы попросили и ещё попросите, останется у вас.
— То есть пока не закончился эксперимент, можно грести деньги лопатой?
— По секрету скажу вам, те двенадцать россиян, что с вами участвуют в проекте, только тем и занимаются, что требуют у будки деньги. Дальше первой опции они не продвинулись. Вы единственный, кто позвонил оператору.
— А долго ещё продлится эксперимент?
— Этого я тоже вам сказать не могу.
— Ладно. Хорошо. Есть ли какие-нибудь дополнительные опции у будки кроме указанных?
— Чего бы вам хотелось?
— Могу ли я, например, наказать тех людей, которые так или иначе обидели меня?
— В принципе это можно устроить. Будка позволяет исполнить многие ваши сокровенные желания. Даже побывать в прошлом и встретиться с интересующим вас человеком.
— Правда? Ого! Машина времени! Можно перемещаться и в прошлое, и в будущее. Вот здорово!
— Только в прошлое. Будущее ведь ещё не наступило. Для путешествий в прошлое есть одно обязательное условие.
— Какое?
— Там нельзя ничего менять.
— Понятно… А такой вот вопрос…
— Давайте.
— Летела стая, совсем небольшая, сколько было птиц и каких?
— Не понял вас. Какая стая?
— Совсем небольшая. Сколько было птиц и каких?
— Не понял.
— А я вообще с живым человеком разговариваю или с компьютером?
Лунный пейзаж был как настоящий. На стенах павильона висели огромные цветные фотографии лунной поверхности, сделанные 40 лет назад, во время экспедиций «Аполлонов». Все фотографии отражали особенности лунного рельефа, и только одна была исключением — классическая фотография Эдвина Олдрина, в белоснежном скафандре стоящего на поверхности Луны и глядящего в объектив фотоаппарата. Естественно, лица Эдвина видно не было, а в чёрном стекле светофильтра его шлема отражалась фигура Нэйла Армстронга и часть угловатой конструкции посадочного модуля.
— «Спайдер Машина» — абсолютно автономная, — рассказывал Фриц. — Даёшь ей конкретное задание, а как его выполнить, она сама решает. Наша «Паучиха» обладает разумом.
— Так
— Можно проверить, — Фриц обещающе улыбался.
— Ну что ж… — Ричард на минуту задумался, — сделаем так.
Он вытащил мобильный телефон из внутреннего кармана тонкой шелковистой курточки с яркой круглой эмблемой и с надписью «Virgin Lunar» на груди и сказал:
— Задача следующая. Spider Machina должна найти эту вот штучку. Положи-ка её вон в ту яму, а сверху камнем накрой.
— Понятно, — сказал Фриц, всё ещё довольно ухмыляясь.
— Это первая часть задания, — добавил Ричард.
— А какая вторая?
— Потом скажу.
— Gut.
Главный инженер Бременского института искусственного интеллекта взял телефон, отнёс его в указанный Брэнсоном маленький кратер, надвинул на лунку один из валунов, в беспорядке разбросанных по лунному ландшафту, затем подошёл к компьютеру и что-то там над ним поколдовал.
Spider Machina действительно была похожа на паука. Никаких колёс, вместо них — восемь суставчатых насекомоподобных ног. Как только сигнал был получен, она довольно резво добралась до искомой точки, благополучно обойдя опасные провалы, встретившиеся ей на пути. Потом рукой-манипулятором освободила вход в воронку и вытащила оттуда телефон. Фриц при этом стоял рядом с Ричардом, не вмешиваясь в процесс, и продолжал улыбался.
— Замечательно, — сказал Брэнсон, — а теперь пусть «Паучиха» позвонит с моего телефона на твой.
Фриц улыбаться перестал. Он озадаченно поводил указательным пальцем по переносице, снова сходил к компьютеру и снова над ним поколдовал.
Spider Machina ничего не делала минут пять. Обдумывала ситуацию. Пальцы на руке-манипуляторе были слишком толстые, чтобы нажать на маленькие кнопки мобильного телефона. И когда уже Брэнсон готов был колкой шуткой поддеть Фрица, «Паучиха» вдруг совершенно неожиданно двумя пальцами, как плоскогубцами, перекусила кончик одной из антенн, торчащих из её кубической головы, а потом подняла из пыли тонкую проволочку и именно ею начала отыскивать в меню номер телефона своего хозяина.
«Чем ты лучше чудовища Мэнсона? Да ничем, ты такой же убийца, как и он. — Но я же никогда не убивал женщин. Ну и что? Ты даже хуже его. — Почему это? — Потому что ты убивал по приказу. Тебе приказывали, ты убивал. Тебе приказывала партия, тебе приказывала власть. А ему никто не приказывал. Он был сам по себе. Ты ведь играл в чужие игры, обслуживал систему. — Я такая же жертва, как и Чарльз Мэнсон. Я продукт извращённого общества. Общества, имеющего двойную мораль. Общества, которое, с одной стороны, восхваляет убийство, а с другой, осуждает. Чингисхан, Наполеон, Мао Цзедун, Сталин — все они убийцы, а общество возвело их в ранг выдающихся исторических личностей. Только Гитлер со своими газовыми камерами и крематориями выпадает из этого списка. Не было бы «фабрик смерти», наверняка, памятники бы в его честь понаставили. Люди всегда занимались убийством: убивали себе подобных, убивали животных. Они едят мясо меньших братьев своих, покупая его в магазине, и при этом чувствуют себя непричастными к убийству, поскольку сами убийством не занимаются. По этому поводу хорошо сказал Оззи Осборн: «Я бы хотел открыть ресторан. И каждый раз, когда клиент заказывал бы бифштекс, я бы приводил живую корову и резал её у него на глазах». Люди убивают каждый день. И каждый день рекламируют убийство. Разве Роман Полански, снимающий фильмы о насилиии и жестокости, косвенно не содействовал банде Мэнсона, зверски убившей его жену?.. Чёрт!»