Искатель, 2014 № 10
Шрифт:
В тамбур вывалилась компания молодых ребят — закурили, загалдели. На присевшего в углу человека никто не обратил внимания. Дым отчаянно мешал дыханию, но Вик молча и упорно продолжал упражнение. Время летело стремительно, наперегонки с поездом. Колеса отстукивали секунды, те складывались в минуты.
Наконец компания убралась. Вик чувствовал себя уже лучше. Ворованный витакс утихомирился: не лез в горло, не перекрывал дыхания, не сводил болью живот. Осталось только чувство чего-то инородного и остроугольного под ложечкой, что застыло там, точно проглоченный кусок фанеры. Пора было приступать ко второму этапу бегства.
Вик
Тут электричка слегка замедлилась, поднимаясь на пологий холм — лучшего момента может не представиться. Вик налег на дверь, впившись пальцами в уплотнитель. Дверь раздвигаться не хотела: он неимоверно напряг руки, застонал от усилия — и створки поддались, разъехались чуть-чуть, но жилистое тело тягуна пролезало.
Лицо обжег холодный ветер, плетьми хлестнули струи дождя. Внизу стремительно проносилась, стелилась пестрой лентой насыпь — недружелюбная, с острой щебенкой, камням и каким-то мусором, брошенным вдоль дороги. Вик зажмурился, завис на мгновение на краю поездной площадки, как на краю пропасти, и вытолкнул себя наружу. Господи помоги!
Земля встретила ударом. Насыпь он перелетел, но и размокшая глина не показалась пухом. Инерция волокла добрый десяток метров: Вик успел сгруппироваться, но несколько длинных секунд его крутило и выворачивало по жидкой грязи. Было чувство, что он ушибся всем, что только можно было ушибить. По счастью, ничего не сломал, не вывихнул. Голова не слетела с плеч и не укатилась в придорожный кювет.
Вскочил, на адреналине еще не очень соображая — где он? что он? — и бросился опрометью через грунтовку — к спасительным кустам, в лабиринт запутанных улочек предместья. Только б добежать до ближайшего укрытия!
Но не успел — из-за поворота с ревом, подпрыгивая на ухабах, вылетел темно-синий фургон. Начал тормозить — его повело юзом — и еще не закончил движения, когда распахнулись дверцы и из салона выпрыгнули двое.
Один с дубинкой, другой с жезлом.
Послышалось: «Стой!» — и Вик побежал еще быстрее. Добежал до крайних домов. Не сбавляя скорости, нырнул в переулок. Таких в одноэтажном пригороде Семигорска полно. Длинные и узкие, они тянутся многие километры: пересекаются, кружат и петляют между как попало разбросанных домов, создавая лабиринт развилок и ответвлений. И выводят в конце концов в самые неожиданные места.
Преследователи завернули следом — Вик отчетливо слышал сзади топот подкованных ботинок полицейского по брусчатке. Узкий, как желоб, переулок вел вора. Слева монолитом возвышался высокий бетонный забор каких-то складов, справа мелькали приземистые строения, огороженные живой изгородью. Шипастый кустарник — та же колючая проволока! — не имел ни единого прохода, а форсировать его напрямую означало бы полностью лишиться одежды вместе с кожей.
Подошвы скользили по мокрому гладкому камню. Время от времени на пути возникали гигантские лужи, больше похожие на небольшие озера, и Вик скакал по ним, поднимая фонтаны брызг и разгоняя мелкую волну. К тому же забор складов шел уступами, и переулок постоянно поворачивал,
Сердце бешено колотилось в груди, дыхания опять не хватало. Горячий пот заливал глаза, смешиваясь с холодными струями дождя. Однако погоня не отставала. Преследователи не видели тягуна, его скрывали бесконечные повороты, но сзади раздавались невнятные выкрики, в содержании которых не приходилось сомневаться.
Внезапно забор кончился, и тут же началось длинное кирпичное здание в два этажа. На первом окон не было совсем, на втором — узкие бойницы, а не окна, забранные к тому же решетками. Проход между забором и зданием Вик сгоряча проскочил, и возвращаться уже не было никакой возможности.
Но впереди он разглядел: здание заканчивается, из-за него выныривает другой переулок, образуя что-то вроде перекрестка. Живая изгородь плавно загибается вправо, а в ней — у самого поворота, понад землей — открывается едва заметный узкий лаз. Перед лазом привольно разлилась очередная огромная лужа.
Вик не раздумывал ни секунды. Используя разбег, оттолкнулся посильнее и прыгнул, нырнул рыбкой, едва успев выставить руки, — хлопнулся животом по жесткому дерну, шлепнул ногами по луже — и проехал по мокрым стеблям, как на санях с горки, прямо в спасительный лаз! Обдирая одежду, осаживая локти и колени…
Проскочил недлинный тоннель в кустарнике и замер. В шуме дождя приближались, отчетливо грохотали по брусчатке кованые башмаки. Замерли где-то недалеко, забормотали приглушенные голоса: гончие потеряли дичь и решали, как быть. А потом звук шагов стал удаляться.
Вик выдохнул.
Он лежал в относительно сухой и по-своему даже уютной норе среди кустов. Выжидал, вслушивался, восстанавливал дыхание. Но и разлеживаться было некогда, время таяло. Покряхтывая и ругая вполголоса контролеров, ищеек, лужи, грязь и все на свете, Вик начал выбираться. Носить в себе чужой витакс можно было еще минут сорок. Не более.
Дождь начался как-то сразу и сильно. Полдня набухал в серых, низких, стеной ставших тучах, но не торопился, выжидал. С силами собирался, влагу копил. А потом как прорвало, и потоки воды хлынули на город. На Центральный район: разноцветные, праздничные, яркие, как новогодние елки, башни; на аллеи, бульвары и площадки для отдыха между ними. На цветники, фонтаны и беседки. Магазинчики всех мастей, паркинги, салоны красоты и фитнес-клубы.
Ливень свободно гулял по проспекту Развития, что расположился чуть дальше на востоке: банки, офисы, супермаркеты. Косой стеной повис над куполом Собора. Заливал промзону и предместье. Осень в Семигорске скучная пора — холодный ветер, дождь, слякоть и грязь. Даже на выложенных плиткой аллеях Центра — слякоть, даже на гладких тротуарах проспектов — грязь. И ледяной дождь с ветром в Фуфайке и предместье.
Эту квартирку Софья снимала в Центре, как раз в одной из разноцветных башен. Ничего себе гнездышко — две комнаты (а больше пока и не надо), превращенные стараниями модного дизайнера в образец вкуса и символ благополучия. Все стильно, органично, дорого. Не сама, вообще-то, снимала — платил за комнаты Залеский.
Софья смахнула с полировки небольшого изящного столика несуществующие пылинки, расставила приборы, протерла бокалы. Ужин на двоих, легкий и с хорошим вином. Для повышения тонуса…