Искатель Смерти
Шрифт:
Повсюду дежурили вооруженные охранники, хорошо заметные в своих кроваво-красных доспехах и шлемах с забралами. На них никто не обращал внимания. Члены кланов знали, что находятся под наблюдением, и охранники были лишь видимым признаком этого. В основном их задачей было поддержание порядка среди присутствующих. Никому из пришедших на аудиенцию не разрешалось брать с собой телохранителей или оружие, но иногда горячие дискуссии перерастали в потасовки. Тогда в дело вмешивались охранники и грубо, безо всяких церемоний, восстанавливали порядок. Простолюдин-охранник не часто имел возможность съездить по уху лорду и старался не упустить такой шанс. Охранники молча наблюдали за толпой и ждали своего часа, и, глядя на них, Вольфы отходили подальше
Лорд Кроуфорд Кэмпбелл, глава своего клана, медленно прошел мимо других аристократических семей, одаривая всех сияющим взглядом и надменной улыбкой, — так акула проплывает через скопление мелких рыбешек. Он был чуть ниже среднего роста, зато имел избыточный вес, но не придавал этому ни малейшего значения. В роду Кэмпбеллов всегда говорили, что величие мужчины проявляется в его аппетите, а Кроуфорд Кэмпбелл был известен своим чревоугодием. Ему уже минуло сто лет, но благодаря достижениям науки его лицо было гладким и розовым, словно у младенца. Годы не повлияли на его ум, который остался острым и опасным, как лезвие бритвы. В настоящее время Кэмпбеллы были в фаворе — и не в последнюю очередь потому, что Кроуфорд легко подставил императрице всех тех, кто мешал ему лезть наверх. Естественно, доказать его причастность к этому было невозможно. Он всегда соблюдал обычаи и требования этикета.
Проходя среди толпы, он встречал вежливо склоненные головы. Люди уважительно уступали ему дорогу. Он воспринимал это как должное. И если он иногда и замечал недовольный взгляд какого-то менее родовитого вельможи, то решительно не придавал этому никакого значения. Он мог позволить себе такое.
По пятам за ним, разряженный как цветастая райская птица, шел его старший сын и наследник Финлэй Кэмпбелл. Как всегда, он был облачен в самые яркие щелка и носил самые модные украшения. Высокий и статный, одетый по последней моде — от сверкающих ботфортов до бархатной шапочки, — Финлэй с улыбкой проплывал среди дам и лордов, стараясь, чтобы на него обратили внимание. Ответом ему были вежливые кивки и приветствия. Наверное, его лицо было действительно красивым, но под слоем косметики рисунок лица почти невозможно определить. Последняя мода требовала, чтобы лицо покрывали флюоресцирующим серебристым составом; точно такое же покрытие наносилось и на длинные, до плеч, волосы, каждая прядь которых отсвечивала каким-нибудь особенно модным металлом. Финлэй носил укороченный, подчеркивавщий достоинства его фигуры сюртук и модное среди «золотой» молодежи пенсне (в котором не было никакой необходимости). Каждая его поза носила отпечаток изящества и стиля.
Финлэй Кэмпбелл имел репутацию денди и щеголя, и хотя одним из аксессуаров его модного костюма был меч, он едва ли когда-нибудь вынимал этот клинок из ножен, даже в гневе. Впрочем, с ним не осмеливались говорить дерзко — ведь, как-никак, он был Кэмпбеллом, а люди знали, что с Кэмпбеллами шутки плохи…
Его отец оставил бесплодные угрозы лишить его права на наследство, но ни от кого не скрывал, что испытывает презрение к этому щеголеватому «поэту», который каким-то образом стал его отпрыском. Несмотря на такое отношение отца, против Финлэя не затевалось интриг. Фамилия Кэмпбелл была пожизненным уделом и для отца, и для сына и достаточно надежно защищала их обоих от оскорблений.
Кроуфорд Кэмпбелл легко рассекал толпу, кивая тем, кто пользовался сейчас благосклонностью императрицы, и окатывая ледяным презрением всех остальных. Хотя с виду он казался беспечным и рассеянным, на самом деле цепко, по-военному оглядывал зал, фиксируя в памяти каждое лицо и местонахождение каждого человека. Важно было знать, кто сегодня явился во дворец, кто не приехал или послал вместо себя голограмму. Во дворце Лайонстон, где торжествовала политика «ударь первым или сам попадешь под удар», знание обстановки имело особую ценность. Кэмпбелл внутренне похвалил себя, когда еще раз подумал об этом. Известное элегантное варварство помогало избавляться от слабости и робости. Неожиданно его взгляд оживился: он увидел знакомое, но не совсем обычное для этого зала лицо. Он быстро пробрался через толпу, не давая людям слишком много времени, чтобы освободить ему дорогу.
— Саммерайл, дружище! — наконец произнес он, и в его хрипловатом голосе прозвучали непривычные теплые нотки. — Как всегда, чертовски рад тебя видеть. Каким ветром тебя занесло во дворец?
Лорд Родерик Саммерайл ответил ему сдержанным поклоном. Вопреки нынешней моде, он не старался замаскировать свой подлинный возраст — у него было морщинистое лицо и густая седина, однако держался он прямо, высоко подняв голову. Саммерайл не испытывал симпатии к людям во дворце, точно так же как дворец не испытывал симпатии к Саммерайлу. Лорда редко видели на публике. Одет он был так, как одевались при дворе покойного императора (хотя ношение костюма такого стиля было неофициально запрещено), и поддерживал знакомство с опасными личностями. Но все закрывали на это глаза. Когда-то Саммерайл был завзятым дуэлянтом, и многие и по сей день остерегались вступать с ним в конфликт.
Он не очень охотно улыбнулся в ответ Кэмпбеллу и пожал протянутую руку.
— Ты, как всегда, бесцеремонен, Кэмпбелл. Что, до сих пор в фаворе у ее величества? О, я понимаю, это глупый вопрос. С тех пор, когда я считал для себя обязанностью посещать дворец, прошло уже много лет, но кое-что здесь совершенно не изменилось. Достоинство по-прежнему не вознаграждается, а пена, как и раньше, всплывает наверх.
Кэмпбелл улыбнулся:
— Ты никогда не соглашался со мной, Саммерайл. Слава Богу, мы с тобой друзья, а иначе один из нас давно бы уже прикончил другого.
— Я сильно сомневаюсь в этом, — спокойно возразил Саммерайл. — Ты никогда не мог сравниться со мной во владении мечом.
Кэмпбелл громко рассмеялся, и люди, которые, приблизившись, незаметно подслушивали их разговор, быстро отпрянули в сторону. Знавшие Кэмпбелла не раз говорили, что в веселом расположении духа он был еще более опасен, чем в ярости. Кэмпбелл и Саммерайл были соперниками со дня своего рождения, но в какой-то момент они поняли, что вызывающий уважение враг создает меньше проблем, чем бездарный союзник или родственник. Мошенник и человек чести, к обоюдному удивлению, стали друзьями, привязавшись друг к другу так сильно, как это свойственно только противоположностям.
Кэмпбелл смерил Саммерайла задумчивым взглядом и приблизился к нему еще на шаг:
— Что тебя привело сюда после стольких лет отшельничества? Мне казалось, что ты навсегда решил пренебречь политикой, предоставив заниматься ей менее благородным натурам — таким, например, как я.
— Мое мнение об императорском дворе не изменилось ни на йоту. Перемены здесь невозможны, и живое свидетельство тому — ты сам, Кэмпбелл. Сколько достойных людей ты втоптал в грязь, прежде чем достиг своего положения?
— Я сбился со счета. У меня распухла от этого голова.
Саммерайл нахмурил брови.
— Ты олицетворяешь здесь все то, что я презираю. А я — все то, что ты стремился подмять на своем пути предателя и убийцы. Что у нас может быть общего?
Кэмпбелл опять коротко рассмеялся:
— Скорее всего, наши мертвые враги. Мы с тобой здесь, потому что смогли пережить всех, кто пытался нас убить. Мы видели, как приходят и уходят императоры, как раздвигаются границы Империи. Появлялись и исчезали политические партии, бизнес то процветал, то приходил в упадок, и только мы твердо и непреклонно шли своим путем. Кто еще мог бы поговорить с нами на равных, кто видел столько, сколько видели мы, кто побывал в стольких переделках? Я уважаю тебя именно потому, что ты ни у кого не брал подачек. Прежде всего у меня. И кроме того, ты ценишь правду, от кого бы ты ее ни услышал, даже если этот человек тебе не по нраву. Ты ведь знаешь, кто я такой, Род!