Искатель. 1962. Выпуск №3
Шрифт:
— Черт, устал, — сказал он. — Говорите, как вас зовут. Ну, значит, вам. Верно. Товарищ Самойлов велел передать. От самой Пятой линии без остановки бегом бегу, здорово? А вы кто, шафер? — обратился он к Пясту.
— Это доктор Ватсон, он же Эккерман, он же Пяст, он же и шафер и Фома неверный. Читайте, дорогой друг, а я пока что расплачусь с курьером, прибывшим на перекладных с Пятой линии Васильевского острова.
— Денег мне дали, денег мне не надо, — заявил мальчик. — У меня покурить нету, это да.
Грин одарил его сигарами, папиросами, деньгами. Мальчик
— Входи, — сказал Грин, — только не пугай, помалкивай. Мы сами все скажем. Ну, Владимир Алексеевич, что в записке?
Пяст молча протянул Грину кусочек исписанной с обеих сторон бумаги.
«Дорогой Александр Степанович, я не могу сегодня венчаться, есть дела поважнее моей свадьбы. Увидимся — расскажу. Я принадлежу не только себе и Оленьке. Я член партии. Оленька все поймет, вы объясните ей, вы это умеете. Сделайте это тактично и безболезненно. Пусть она не волнуется, если меня не будет дома завтра. Ваш Олень-кин жених Федя. 24 октября 1917 года».
— Угадал! — воскликнул Грин, свободно, легко вздыхая. — Все благополучно, Федя жив и здоров!
Спустя две-три минуты записку от Феди читала Оленька.
— Ничего не понимаю, — сказала она Грину. — Что-то политическое, да?
— Оно самое, и оно самое задерживает вашего жениха.
Грин вызвал священника.
— Жених опасно заболел, отец Павел! Только что уведомил письмом. Как быть, дорогой отец Павел?
— Прискорбно, прискорбно, — затараторил батюшка, топчась на одном месте, — Ничего не поделаешь, ах, ничего! От всего сердца жалею невесту. Вы ее успокойте, бедную. Боюсь, как бы не заболела невеста…
И скрылся в алтаре.
Грин вышел из собора.
На паперти стояла, поеживаясь от холода, Оленька.
И больше никого не было.
— Где же все наши? — спросил Грин.
— Я их всех спровадила, всех, — ответила Оленька. — Ну что же, милый Александр Степанович, праздник отменяется?
Грин опустил голову, взял Оленьку под руку, прижал к себе.
— Отменяется, моя родная Лесная Находка! Но это ничего не значит. Праздник будет. Пойдемте пешком, погуляем.
— У меня на сердце неспокойно, — пожаловалась Оленька. — Мне холодно. Я зябну. Не оставляйте меня одну, ради бога! С вами легче. Конечно, с Федей ничего не случилось — и все-таки что-то случилось. Как вы думаете, для чего понадобился Федя?
— Вы не волнуйтесь, Федя будет с вами. Ногу он уже отдал своему отечеству — ничего другого с него уже не спросят больше. Но работу спросят, работу потребуют!
Тучков мост охраняли юнкера. Они по трое и в две шеренги по двое ходили, с винтовками на плечах, учебным печатающим шагом. Дойдут до разводной части, браво повернутся и снова печатают.
— Эти могут стихи писать, — сказал Грин, указывая на охранителей умирающеро порядка. — Они и Достоевского, наверное, понимают. А самого главного понять не могут.
На тротуаре у входа в больницу Марии Магдалины стоял Александр Блок. Дожидался ли он кого-нибудь, или просто смотрел на свой город, на свое небо, на окно в четвертом этаже, — девушка гам сидела на подоконнике
— Оленька, смотрите — Блок! — тихо сказал Александр Степанович.
— Тот самый? — спросила Оленька.
Подошли, остановились подле, Грин приподнял шляпу, поздоровался. Блок вздрогнул, взглянул на Оленьку и только ей одной коротко и печально улыбнулся.
— Откуда? — спросил он Грина.
— Из церкви, — ответил Грин.
Блок смотрел куда-то в сторону.
— Оленька должна была венчаться, вы помните, наверное, Оленьку, Александр Александрович?
— Припоминаю, — заметно оживляясь, проговорил Блок. — Я помню лицо, но не помню, где видел. Да, вспомнил! Сестра милосердия?
— Забавный случай, Александр Александрович, жених не явился на свадьбу. \ О нет, нет! Ничего страшного!
Блок выпрямился, одним рывком плеч и головой, откинутой назад, отогнул воротник пальто, осторожно взял Оленьку за руку.
— Простите, но — почему же жених не пришел на свадьбу?
— Не надо, — попросила Оленька. — Мой жених не мог прийти, но в следующий раз он придет непременно!..
Блок отпустил руку Оленьки и спросил:
— А он любит вас?
— О да! — ответила Оленька,
— И вы его любите?
— О да! — любуясь тем, кто ее спрашивает, ответила Оленька.
— И все хорошо?
— И все хорошо, спасибо! — неспокойно проговорила Оленька.
— Очень рад, — сказал Блок. — Попросите Александра Степановича рассказать какую-нибудь замысловатую историю. Он на это великий мастер.
Блок взял руку Оленьки, поцеловал ее — так смешно — в кончики пальцев.
— Не обижайте Оленьку, Александр Степанович, — совершенно серьезно обратился он к Грину. — И — до свидания!
Оленька и Грин сделали десять-пятнадцать шагов, оглянулись: Блок стоит, ждет кого-то. Оленьке стало жаль его, и она сказала об этом Грину.
— Вам жаль его, Блока? Может быть, все может быть, Оленька. Вам жаль, а я ему завидую…
ЗАВТРАК В НЕВЕСОМОЙ КУХНЕ
«Завтрак в невесомой кухне» — недостающая глава романа Жюля Верна «Из пушки на Луну». Эта глава не переводилась ни на один из иностранных языков. Более того, она, возможно, неизвестна и французам.