Искатель. 1963. Выпуск №4
Шрифт:
«Памятники старины. Находятся под охраной государства».
Ценципер снова укоризненно качает головой, снова достает из кармана платок и стирает выведенные детской рукой каракули. Озорная рожица мальчишки появляется в окне дома напротив.
Войдя во двор, Мара сердито смотрит на покрывающий машину брезент, затем так же сердито — на небо, которое вот уже несколько часов одаряет город никому не нужным дождем. И вдруг — чудо! Дождь унимается, между двух корабельных мачт поблескивает солнце. На балконе пятого этажа тотчас появляется женщина в мужском мохнатом халате
Мимоходом Мара дергает за край брезента, чтобы стряхнуть с него накопившуюся в складках воду. Результат неожиданный: голуби, укрывшиеся под брезентом от дождя, выпархивают и попадают под водопад. Брызги летят на Мару.
Перескакивая через несколько ступенек, Мара мчится вверх по лестнице, на ходу надевая плащ и шляпку, повязывая шею платком. Вот она уже стоит у кухонной двери своей квартиры. Мара уже достала ключ, но тут вспоминает о чем-то. Вынимает из сумочки платок и стирает с губ помаду.
В гостиной, радостно скуля, девушку приветствует Флоксик — маленькая белая собачонка. Но своего места в кресле перед радиоприемником Флоксик не покидает, потому что слушает любимую музыку — джаз. Родители Мары — за своими любимыми вечерними занятиями: отец пишет мемуары, мать пришивает пуговицы к толстой вязаной кофте дочери. Пришивание пуговиц доставляет ей всегда такое удовольствие, что Мара старается терять их хотя бы по штуке в день.
Из обстановки комнаты заслуживают упоминания лишь два громадных доисторических кресла — для удобства Флоксика одно из них придвинуто к радиоприемнику — и стол. Это самый обычный стол, но по неписанной конвенции он разделен строго пополам между отцом и матерью. Отец бдительно следит за тем, чтобы граница между зонами не нарушалась. Любой пришелец с чужой территории, будь то катушка ниток, пуговица или наперсток, незамедлительно водворяются восвояси. На половине матери находится швейная машина, коробка с рукоделием и несколько различной величины металлических коробочек с запасом пуговиц на целое столетие.
Граница между «сопредельными государствами» проходит по груде книг о 1905 годе. Отца, по-видимому, вдохновляет на творчество сам вид книжных переплетов — Мара ни разу не видела, чтобы он перелистывал какую-нибудь из этих книг. Георг Лейя целиком полагается на свою память, потому на титульной странице рукописи так и написано:
«Георг Лейя. Воспоминания боевика».
Судя по стопе чистых листков, которая значительно толще готовой рукописи, старый Лейя не сомневается в своем здоровье и намерен работать над книгой целые годы.
Даже не поздоровавшись с родителями, Мара направляется к приемнику и поворачивает ручку настройки.
— Опять это идиотское завывание! — возмущается она. — И все потому, что оно нравится Флоксику. Я тоже человек!
Как только фокстрот сменяет тихая симфоническая музыка, Флоксик прижимает уши и недовольно урчит.
Отец даже не подымает головы. По-стариковски бормоча себе под нос, он продолжает писать:
«Вдруг Робчик крикнул: «Казаки!» Я выхватил из кармана маузер и прицелился…»
— Да засунь ты ради бога свой маузер обратно в карман! — поднимается со стула мать и подходит к Маре. — Доченька, что с тобой? Нынче ведь грипп на каждом шагу! Долго ли…
— Я должна работать! — Мара уходит в свою комнату.
Мать вздыхает.
— Бедная девочка! Целыми ночами готовится к шоферскому экзамену, только и знает, что автомобили рисует… Георг! Я же с тобой разговариваю!
— «…И бросился бежать». Точка. Слушаю тебя?
— Незачем было покупать эту «Волгу». Нынче утром Ценципер рассказывал…
— Как он ездил контролером на автобусах?
— Нет, про автомобильные катастрофы! Каждый день люди разбиваются.
— Опять ты за старое! Чего говорить, когда машина уже на дворе, — оправдывается отец.
— Мог бы давать ей на такси. Но за рулем!.. Мара ведь совсем ребенок!
— А ты забыла, Берта, какая сама была в ее годы? — в голосе отца звучат юношеские удалые потки.
— Что ты говоришь! Тогда было другое дело! — категорически возражает мать.
В своей комнате Мара, не раздеваясь, в туфлях валится на тахту и зарывается головой в подушку. Никого ей сейчас не хочется видеть, даже Иманта. Такой провал!.. Мара вдруг поднимается, хватает со стола общую тетрадь, выдирает листок с рисунком, гневно комкает его и хочет выбросить. Но замахнувшаяся рука замирает в воздухе. Значит, сдаться? Нет! Недаром Григаст сказал, что в ее жилах течет кровь старых революционеров. Мара разглаживает рисунок и вдумчиво глядит на него. Затем перечеркивает такси, Межулиса и опять думает. Надо искать новый подход, новые версии, но ведь к некоторым правильным выводам она все же пришла! Наконец рядом с Иреной и словом «Витафан» Мара рисует «Волгу» с большим номерным знаком??00.
Большой гараж. Он поминутно освещается вспышками электросварки. В гараже штук двадцать машин. Старший лейтенант Климов с завгаром проходят по рядам машин и присматриваются к номерам. Наконец Климов останавливается около светлой «Волги» с номером 56–00.
— Нет, товарищ начальник, — говорит завгар. — Эта машина вчера из гаража не выходила.
Он подымает крышку капота. Там зияет пустота, двигателя нет.
— Товарищ майор, разрешите доложить, — в кабинет Григаста входит старший лейтенант Климов.
Держа пинцетом почтовую марку, Григаст изучает ее через лупу. Он бросает вопросительный взгляд на Климова.
— Все светлые «Волги» с номерами, оканчивающимися на два нуля, проверены, — докладывает Климов. — Ни одна из них не имеет отношения к делу о краже «Витафана».
— Все проверены?
— Одна еще нет, — признается Климов.
— Почему?
В дверь стучат. Входит юноша в спецовке, вымазанной краской.
— Витол? — удивляется Григаст. — Я же распорядился оформить вас на работу.
— Потому и пришел, товарищ майор. Во вторник начинаем красить ваш кабинет.
Витол уходит.
— Что за машина? — продолжает прерванный разговор Григаст.
— Светло-серая «Волга», государственный номерной знак 75–00, еще не эксплуатируется и стоит под брезентом на улице Крастмалас, дом один. Речь о ней может не идти. Владельцы вне подозрений.
— Проверить все-таки не мешало бы. Для полноты счета.
— Но она же принадлежит отцу нашей сотрудницы, бывшему комиссару вашего батальона подполковнику Лейе.