Искатель. 1964. Выпуск №4
Шрифт:
— Напрасно так думаешь. Перро надежный товарищ и дело знает отлично. Чуть не любую машину… — Даниил запнулся.
— Намек на модулятор? — прищурился Кид.
— Нет. Так, вообще…
— Чего там — вообще! — прервал Кид. — Сам знаю — моя вина. Он предупредил правильно. Я не послушал его, вот самоход и подвел. Но понимаешь!.. — Он энергично рубанул ладонью. — Понимаешь, мог же он сказать попросту, без подковырок! Мог или нет?
— Мог! Конечно, мог, но у каждого своя манера говорить, — улыбнулся Даниил и оживленно начал: — Я помню, однажды
Забывшись, Даниил резко подвинулся.
— Ногу больно? — участливо осведомился Кид.
— Есть… немного.
— Потерпи. Кость, цела — ручаюсь. Заживет. Тебе еще повезло — попало на излете. Эх, кабы не это, мы бы запросто ушли… — вздохнул Кид огорченно и пояснил: — На дальних дистанциях они не слишком ловки.
— Ты видел их вблизи?
— Больше чем надо. Да и ты увидишь.
— Если успею.
— Скоро прилетит «Бор»?
— Да. Вчера пришла радиограмма.
— Жаль…
— Почему?
— Ты пришелся мне по душе. Не то что пустомеля Перро. И вообще я тебя давно знаю. Понаслышке, конечно, — улыбнулся он на удивленный взгляд Даниила. — Счастливый ты! Тебе правда всего девятнадцать?
— Скоро будет двадцать.
— Здорово! — восхитился Кид. — Девятнадцать лет, и уже младший пилот такой махины, как «Бор»… — Он вздохнул. — Мне двадцать два, а я только старший патрульный.
— Твоя работа потрудней нашей.
— Просто мы попали неудачно. — Кид махнул рукой. — Сначала сломался самоход… потом ты, — неуклюже пошутил он. — А так наше дело несложное: не зевай и держи тайдер наготове. Только и работы!
— Однако снэки убили двоих.
— Сами виноваты. Тут закон: при Фиолетовом Солнце из жилья без самохода или патруля ни шагу, а они пошли. Ну и вот…
— Дрянное место ваша Фисба.
— Зато энория хоть отбавляй. Ах, тварь! — Кид с неуловимой быстротой повел стволом и нажал спуск. — Готово! — небрежно, но с горделивой ноткой бросил он. — Вон лежит. Видишь?
— На кого он похож? На крокодила?
— Крокодил по сравнению с этой пакостью безобидный птенчик, — ухмыльнулся Кид и, переменив позу, как ни в чем не бывало продолжал прерванный разговор: — Ты, выходит, потомственный звездолетчик?
— Откуда ты узнал?
— Я бывал в Москве. Там в Аллее гуманистов стоит бюст Даниила Ивы. На постаменте написано про полет «Эльфы» и про твоего отца.
— Он есть, и его почти нет, — сказал Даниил. — Не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь.
— Ты извини…
— Ты не сказал ничего плохого. Так сложились обстоятельства. И все.
Они помолчали, потом Кид осторожно осведомился:
— Вы давно виделись?
— С тех пор как его назначили капитаном Спасателей, всего один раз. Отец прилетел перед самым выпуском из лицея. Был у нас на вечере. А потом прошел месяц, и я отправился в этот рейс. К Веге, на двадцать лет. Я вернусь, а он может уйти. И тоже в дальний… Спасатель себе не принадлежит.
— А знаешь, я тоже поступал в астролицей, да не поступил. — Кид захотел переменить тему разговора.
— Отчего?
— Эйнштейн
— Вот как! — слабо улыбнулся Даниил. — Чем же это?
— Своей теорией. Понимаешь, я уже прошел все испытания. Сдал экзамены, и неплохо сдал. Казалось, бояться нечего. Но на заключительной беседе мне задали вопрос: «Теория относительности». Само собой, рассказал, написал формулы и прочее. Чего бы еще надо? Так нет же! Один из членов комиссии говорит: «А ну, быстро! Эффект разновременья на звездолете и Земле? В десяти фразах, популярно».
— Ну и что?
— Да что — срезался! До сих пор так и не могу представить… популярно. Они мне тогда сказали: «Такого здоровяка лет триста назад взяли бы сразу. Но ты не привык коротко мыслить. Какой же из тебя выйдет звездолетчик?» Представляешь! Так я и провалился. Чуть со стыда не сгорел.
— Почему? — удивился Даниил. — Ничего постыдного не вижу.
— Не об этом речь, здесь другое, — смущенно улыбнулся Кид. — После испытаний и экзаменов, до заключительной беседы, я по глупости похвастался Мэйб, будто уже принят. И вдруг такой скандал. Надо же! Что тут было делать? Взял и попросился на Фисбу. Все-таки Межзвездная служба. С тех пор не болтаю сам и не люблю болтунов вроде Перро.
— Дался тебе Перро, — усмехнулся Даниил. — А кто такая Мэйб?
— Моя девушка. Она ждет. Еще год, и я вернусь на Землю к ней. Должно быть, навсегда. А у тебя есть девушка на Земле?
— Чудак! Откуда возьмется земная девушка у звездолетчика?
— Верно! Я и забыл — вам Эйнштейн не позволяет, — с коротким смехом согласился Кид. — Нажми-ка разок… Знаешь, Даниил, все равно делать нечего. Растолкуй ты мне это проклятое разновременье, как они просили, в десяти фразах.
— Охотно.
— У тебя получится?
— А вот послушай. С приближением скорости звездолета к световой пространство перед ним как бы сжимается, а время стремится к нулю. Для человека на конце светового луча время нуль и пространство нуль. Теперь представь себе вращающийся диск: ты сидишь недалеко от центра, а я на одном радиусе с тобой, но дальше от центра. За одно и то же время я проделаю куда больший путь, чем ты. Тебе же на преодоление этого самого расстояния потребуется во столько раз больше времени, во сколько раз твоя скорость меньше моей. Вот и все! Как видишь, я уложился всего в шесть фраз, но, безусловно, мое объяснение и пример весьма примитивны. Это не наука, а так… около.
— Зато кратко и понятно! — возразил Кид. — Из него сразу ясно, почему ваш брат улетает юношей и возвращается молодым, а земные друзья за это время успевают состариться. Мне бы тогда ответить так. Эх!
— Послушай, Кид, я спросонок не разобрал, зачем это нас послали на Вторую разработку? Подняли с кровати и отправили к тебе. Мол, Кид все скажет, а сейчас побыстрей поворачивайся.
— Неужели? — удивился Кид. — Ты извини, в спешке я забыл. Верней, думал, ты знаешь.
— Откуда! Понятия не имею.