Искатель. 1964. Выпуск №4
Шрифт:
Цераский снова внимательно проверил все цифры и, подумав, добавил с щепетильной добросовестностью:
«Это определение высоты нельзя считать особенно точным… в Листвянах все наблюдения за исключением первого сделаны немного позже, так что на вычисленную высоту могло иметь влияние собственное движение облаков».
…Он и не заметил, что наступили сумерки. Пора было засветить лампу.
Цераский постоял у окна, глядя на улицу, на огни в домах, обдумывая те выводы, которые можно было сделать из первых наблюдений за серебристыми облаками.
Отсюда, из-за письменного стола, огни казались далекими.
Цераский любил эти часы. Ему нравилось, работая, встречаться иногда глазами с вечерним городом. Думалось ясно. От нетерпеливого желания записать мысль, становившуюся вдруг радостно четкой, покалывало даже в кончиках пальцев. А когда он смотрел на какое-нибудь светящееся в ночи окно, это не мешало, наоборот, придавало тому, о чем он думал, настроение, весьма им ценимое. Он думал о предмете специальном, и, не перебивая этих мыслей, приходили другие — об огнях, которые зажигает человек…
Работой Цераского были звезды — огни самые неизведанные. Он занимался астрофотометрией — изучением и измерением блеска этих немыслимо отдаленных светил. Занимался вот уже десять лет, измерил блеск не одной сотни звезд.
Работа шла успешно. Он тщательно исследовал различные факторы, влияющие на точность фотометрических наблюдений. Ему удалось обнаружить систематические ошибки, которые обусловлены физиологическими особенностями зрения, и разработать методику, позволяющую вести фотометрические измерения звезд с высокой точностью.
Два года назад он защитил магистерскую диссертацию, работал теперь над докторской.
Его увлекала деятельность преподавателя, популяризатора науки. Очень хотелось привлечь к работе в ней побольше молодежи. Молодые люди редко, весьма редко приходят в науку, считал он… Самому Цераскому не было еще и сорока лет, и впереди он видел множество интереснейших исследований. Витольд Карлович обдумывал способ эксперимента, с помощью которого, вероятно, можно будет определить нижний предел температуры Солнца, а этого еще никто в мире не делал! Он ставил себе целью и измерение звездной величины Солнца, работал над созданием целого ряда астрономических инструментов и…
И серебристые облака никакого отношения ко всему этому не имели.
Но сейчас он испытывал глубочайшее чувство удовлетворения. Вероятно, изучение серебристых облаков даст немало полезных сведений об особенностях верхних слоев атмосферы. А каждый новый факт — это новый огонек на пути науки. Да, огни — радость идущего…
Однако что же они такое, эти серебристые облака? Откуда они, как образовались? Не результат ли страшного взрыва Кракатау два года назад?
«Впрочем, — подумал он, — такое предположение поспешно, хоть и заманчиво. Надо продолжать наблюдения за ними, привлечь к ним внимание ученых, накапливать материал».
Цераский сдвинул брови, обмакнул перо:
«До сих пор, если не ошибаюсь, никто и никогда не видел облаков на такой высоте, где, казалось, пролетают лишь метеоры…»
МАЛЬЧИК ИЗ ОГРЕ
Прошло еще семьдесят семь лет…
Вечером 28 мая 1962 года на станции Сигулда под Ригой остановилась пригородная электричка. Вместе с другими пассажирами из поезда вышел светловолосый, среднего роста юноша. Он постоял на платформе, внимательно оглядывая небо.
Электричка ушла. Стало тихо.
Юноша еще раз посмотрел в небо, очень довольный тем, что оно чисто и ветра нет — тучи не наползут. Значит, ничто не помешает…
Он перешел железнодорожную линию и направился знакомой дорогой на наблюдательную площадку Латвийского отделения Всесоюзного астрономо-геодезического общества. С этой площадки за последние три года он не раз наблюдал серебристые облака, их «динамику и проекцию», как было означено в соответствующих инструкциях. В общем обычные наблюдения… Но с тех пор в отчетах Латвийского отделения ВАГО о наблюдениях за серебристыми облаками среди других стояло и его имя:
«Роберт Витолниек»…
Сегодня Роберта никто сюда не посылал. Этим летом серебристые облака над Ригой еще не появлялись. Никто не знал, что они появятся именно в этот вечер. Никто бы и не взялся предсказывать.
А он знал. Появятся!
Его немного пугала собственная уверенность. Конечно, он очень хотел, чтобы все подтвердилось. Сегодня же. Но, пожалуй, это было бы слишком легко, так ему сейчас казалось. А открытия в науке легко не делаются… Ведь и объяснение природы серебристых облаков поначалу было простое: после того как Цераский обнаружил их, ученые того времени, конечно, вспомнили о грозном извержении Кракатау. Естественно было предположить, что серебристые облака состоят из частичек вулканической пыли, которая постепенно проникла в верхние слои атмосферы. И эта гипотеза держалась долго, но время ее и разрушило.
А разгадать тайну серебристых облаков так и не удалось.
Роберт вырос у моря, в Лиепае. Давно известно, что большинство мальчишек, растущих у моря, мечтает о дальних плаваньях.
Но каждый мечтает по-своему.
Он еще в школу не ходил, когда мама прочитала ему «Дети капитана Гранта». Юный герой романа, его тезка, переживал одно приключение за другим, но самое главное — где он только не побывал! Как вообще много удивительного на свете!
Роберт — не Грант, а Витолниек — проследил потом по картам весь путь яхты «Дункан». Он просиживал над географическим атласом часами: карты, вкусно пахнущие краской, рассказывали. Тоненькая стрелка, обозначавшая направление ветра или течения, каждый миллиметр плотной бумаги, окрашенный в коричневый, голубой или зеленый цвета, — все это было историей путешествий, открытий. И если под рукой еще книга, можно увидеть очень многое.
Вместе с Робертом Грантом он побывал в горах, в океане в пампасах, в джунглях. Но в отличие от него видел, глядя на карту, сразу весь океан, весь материк, все полушарие, словно смотрел на земной шар с огромной высоты…
Сейчас в его комнате дома висят на стенах цветная карта северного ночного неба и фотография обратной стороны Луны, сделанная советской межпланетной автоматической станцией.
На площадке было пусто. Да он никого и не ожидал здесь встретить — никто ведь не знает…