Искатель. 1965. Выпуск №1
Шрифт:
Танки открыли огонь. Но они еще не нащупали наши пушки.
С тугим воем снаряды проносились над нашими головами и разрывались далеко за нами, в сосновом лесу.
Третий подорванный танк загородил дорогу окончательно. На мосту скопилось сразу пять машин.
И тут я сообразил, что надо снимать. Из «эмки» вытащил свой «Аймо» и прильнул к визиру.
Как внезапно исчез, так и появился Клименко. Ни слова не говоря, он снова крутнул ручку машинки. Раздался сильный взрыв. В воздух полетели бревна и доски. По накренившимся
— Фашистов бить можно, — глухо сказал Смагин. — И будем бить. Будем!
Три танка дымили, четыре завалились в реку, остальные пять повернули назад.
Я, как ни волновался, заснял все-таки эпизоды этого скоротечного боя. Кадры вошли в боевой киносборник.
…Прошел день. Я был в Броварах — предместье Киева.
Выбрав минуту, сбегал к знакомому штабному офицеру и рассказал ему об артиллеристах Смагина. Офицер нашел на карте место, где вчера мы наблюдали бой.
— А Смагин ваш родственник? — спросил он.
— Нет, просто знакомый, хороший боевой командир.
— Фашисты обошли вот этой дорогой, севернее. Такова их тактика: встретят сопротивление — обходят стороной.
ПЕРВАЯ БОМБЕЖКА
После того как мы вернулись со съемок, Женя Мухин уехал в другую часть, а мне в напарники дали недавнего выпускника ВГИКа Борю Вакара, смелого, горячего, неунывающего парня. Боря часто повторял: «На нас сейчас смотрит весь мир, наш киноаппарат будет стрелять без промаха!»
Вместо «эмки» в нашем распоряжении оказался «пикап» с очень хозяйственным шофером Казиком Беднарским.
Хотя «пикап» был ободран, но мотор у него стоял новый, а в багажнике лежали новенькие шины с камерами, аккуратно завернутые в мешковину и пересыпанные тальком.
Поэтому ехали мы, нужды не зная. Дорога вела нас в городок Ичню, где базировался штаб дивизии бомбардировщиков полковника Богородецкого.
Вместе с Борей Вакаром я должен был заснять боевые будни летчиков этой дивизии, о которой уже шла слава по Юго-Западному фронту.
Неожиданно впереди себя мы увидели колонну автомашин. Заподозрив, что это прорвались гитлеровцы, мы свернули с дороги и приготовили гранаты и винтовки. Когда колонна приблизилась, Вакар воскликнул:
— Да ведь это наши!
Мы вышли на дорогу. Из остановившихся грузовиков выскочили запыленные, давно не бритые и не мытые шоферы. Один из них, пожилой усатый старшина, потребовал документы.
— Фашисты кругом шныряют. Думали, что вы тоже от них, — сказал старшина, возвращая нам документы.
— А в чем дело? — поинтересовался Вакар, Старшина не торопясь достал кисет и стал сворачивать козью ножку.
— Понимаете ли, едем, значит, большаком. Мы тут своим боеприпас возим. Останавливают нас трое лейтенантов с повязками. Из военных, значит, контроль-пропускников. «Куда следуете да зачем?» Говорю: туда-то. «Поворачивайте…» — и указывает на другой пункт. А у меня один землячок еще позавчера говорил, что туда фашисты прорвались. Тут, думаю, что-то неладно. Ребята мои, значит, окружили этих лейтенантов. Обратили внимание, что из трех говорит только один, а остальные молчат, только руки на кобурах держат. Я вроде бы невзначай к другому: как это, мол, так, товарищ лейтенант, у нас же приказ, да и мы уже не первый раз едем? Тот промычал что-то. И тут уж сомненья нет, диверсанты, язви их в душу! Не успели они и пистолеты вытащить, как мы их скрутили. Вот везем груз! Хотите посмотреть?
В кузове одного из грузовиков увидели мы этих «лейтенантов». Они посмотрели на нас и отвернулись.
Позже мы узнали, что это были агенты из дивизии «Бранденбург», Спустившись на парашютах в советской военной форме, они должны были сеять панику в нашем тылу, дезориентировать движение войск. Бдительность старшины-шофера помогла быстро обезвредить диверсантов.
Рано утром приехали в Ичню. В политотделе дивизии нас встретил полковой комиссар Брагин, старый партийный работник, серьезный, вдумчивый человек. Коротко и правдиво он изложил нам обстановку:
— В первые же дни войны гитлеровцы разгромили много наших аэродромов. Потери большие. Сотни самолетов сгорели, не успев взлететь в воздух. Это дало возможность фашистам заявить, что советские Военно-Воздушные Силы разгромлены. Вы сами видите, — Брагин развел короткими руками, — кто сейчас в этом районе в воздухе? «Мессершмитты», «хейнкели», «юнкерсы». Редко-редко увидишь в небе наш «ястребок». В строевых частях новой техники еще мало. В этом отношении полк Пушкарева исключение. Он укомплектован современными машинами. Вы увидите их в деле.
— Скажите, товарищ полковой комиссар, а что за летчики эти гитлеровцы? — спрашиваю.
— Летчики… — на мгновение Брагин задумался. — Хорошие летчики. В основном молодежь лет двадцати — двадцати трех. Со школьной скамьи им вдолбили мечту о подвигах, о военной славе. Но и кроме того, они успели накопить боевой опыт в Европе.
Из Ични мы выехали в деревню Малая Девица. Там, на околице, в березовой роще и на прилегающем поле, расположился полевой аэродром бомбардировочной авиации — полк «ПЕ-2».
Полковник Пушкарев — высокий, крепко сложенный мужчина с загорелым, обветренным лицом — оказался радушным хозяином. На его кителе блестели два ордена Красного Знамени за Халхин-Гол.
Нас зачислили на довольствие, оформили пропуска на аэродром, определили на квартиру.
Понравились летчики — хороший народ, добродушный, любящий острое словцо.
— Стало быть, летишь? — с завистью спросил Боря Вакар утром.
— Лечу.
По глазам вижу: ему очень хочется тоже лететь. Но командир полка разрешил взять в боевой вылет только одного кинооператора.