Искатель. 1965. Выпуск №3
Шрифт:
Миронов решил поехать к Шумилову, не откладывая.
Дача была небольшой, одноэтажной. Калитка оказалась незапертой. Поднявшись на крылечко, Миронов постучал. Прошло несколько секунд, и дверь распахнулась. Перед Андреем стоял коренастый человек с сухим, нездоровой желтизны лицом, с редкими, тронутыми сединой волосами.
— Простите, — сказал Миронов, — мне нужен Шумилов.
— Я и есть Шумилов. Милости прошу.
Он провел Миронова в небольшую, скромно обставленную комнату, усадил Андрея в плетеное кресло, сам уселся чуть наискосок, у стола.
— Позвольте представиться. Фамилия
Полковник взял из рук Андрея удостоверение, внимательно его просмотрел и вернул.
— Слушаю вас. Чем могу служить?
— Насколько мне известно, вы были в свое время знакомы с Капитоном Илларионовичем Черняевым. Не могли бы вы сообщить о нем некоторые сведения?
— С Капитоном Черняевым? — спросил Шумилов. — Да, я был с ним знаком. Он был моим другом, ближайшим другом.
Полковник вздохнул.
— Простите, вы сказали «был»? — спросил Миронов. — Разве сейчас его нет?
Шумилов задумался.
— На этот вопрос мне трудно ответить, — сказал он наконец. — Понимаете, тут какая-то путаница. Капитон, я имею в виду Черняева, вроде бы погиб в начале войны. Такие дошли до меня вести. Долгое время я о нем ничего не слышал и считал, что его нет в живых. Потом, уже когда война давно кончилась, узнаю, что среди военных строителей Черняев, работает где-то… Навел справки. Говорят, Капитон Илларионович. «Что, — думаю, — за ерунда? Жив, выходит, Капитон, но почему молчит?» Узнал я адрес, написал: ни ответа, ни привета. Может, это вовсе и не он, может, совпадение? Так ничего толком и не знаю.
— Ну, а о том, вашем Черняеве что бы вы могли сказать?
— О! О нем многое можно сказать. Хороший был парень, порядочный, настоящий коммунист. И инженер толковый.
Шумилов с охотой принялся рассказывать.
— Скажите, — спросил Миронов позже, — из родственников Черняева, его близких вы никого не знали?
— Нет, — . сказал полковник, — никого. Да у Черняева, по-моему, и родственников-то не было. Была, правда, одна девушка, Машей звали. Капитон на ней жениться хотел. Война помешала…
— Маша? — переспросил Миронов. — Этого маловато. А фамилия?
Шумилов вышел из комнаты и скоро вернулся со старой, истертой записной книжкой.
— Вот, пожалуйста: Мария Михайловна Воронцова. Жила она на Большой Ордынке. Вот адрес. Только живет ли она там сейчас?
— Еще один вопрос. Среди них нет никого, кто был бы вам знаком? — Андрей протянул полковнику несколько фотографий, между которыми находилась и фотография Черняева, сделанная лет десять назад.
Ее Шумилов задержал в руках дольше, чем другие: Миронов не без волнения наблюдал за выражением его лица.
Шумилов отложил и эту фотографию к уже просмотренным. Что же? Не опознал Черняева? Значит… Значит, это не Черняев? А Шумилов, словно испытывая терпение Андрея, снова потянулся к злополучному снимку.
— Знаете, — сказал он, и в голосе его послышалось колебание, — это, пожалуй, Капитон Черняев. Я не ошибся?
Нет, ошибки не было. Черняев — это Черняев. Но решать — пусть решает сам Шумилов, подсказывать нельзя.
— Вы извините, Николай Григорьевич, — улыбнулся Андрей, — но я вам не советчик. Вы уж сами разберитесь…
— Да, — уже уверенно сказал Шумилов. — Это Черняев. Но как изменился!
Он подержал фотографию еще мгновенье и, вздохнув, отложил в сторону, взялся за другие, еще не просмотренные. Перебрав, опять вернулся к фотографии Черняева. То приближал ее к глазам, то отдалял.
— Нет. Боюсь, я ошибся. Похож, чертовски похож, и все же, думаю, это не Черняев. Лицо вроде бы его, но глаза, рот… Нет, не он.
— Николай Григорьевич, — укоризненно сказал Миронов, — нельзя ли все же определеннее: кто это — Черняев, не Черняев?
— А определеннее я вам, дорогой, не скажу, увольте, — неожиданно рассердился полковник. — Может, Капитон, а может, и нет. С годами люди меняются…
Вернувшись в Москву, Андрей прямо с вокзала отправился на Большую Ордынку, по адресу Воронцовой. А вдруг она живет там, где жила и раньше?
День выдался везучий. Воронцову Андрей застал дома. Она приняла Миронова любезно, но на вопросы отвечала сдержанно, не желая, по-видимому, ворошить старое, прожитое и пережитое. Да, Черняева она знала. Знала близко. Хороший был человек. Почему «был»? Потому что, как она полагает, его давно нет в живых. Несколько неопределенно она говорит потому, что неопределенным было и известие о его гибели. Черняев числился пропавшим без вести. Потом… потом встретился другой человек. Вышла замуж. Естественно, Черняева она больше не искала. Правда, у нее однажды о Капитоне спрашивали, но ничего толком она сказать не могла. Кто спрашивал? Один военный, майор. Говорил, что был вместе с Капитоном в окружении. Интересовался его родственниками, друзьями. Между прочим, сам этот майор был похож на Капитона. Не знает ли она кого-нибудь из тех, кто изображен на этих фотографиях? Как же, знает. Вот он, майор, который приходил наводить справки о Черняеве. Он самый.
Воронцова уверенно указала на фотографию инженер-подполковника Черняева Капитона Илларионовича.
— Вы… — Миронов откашлялся. — Вы не ошиблись?
— Что вы, — улыбнулась Воронцова, — как я могу ошибиться? Я его хорошо запомнила — говорю же вам, он очень напомнил Капитона Илларионовича.
Извинившись перед Воронцовой, что отнял у нее столько времени, Миронов поспешил к генералу.
В Крайске арестован не Черняев, а кто-то другой, скрывающийся под именем Черняева. Но кто?
Север ГАНСОВСКИЙ
ДОСТУПНОЕ ИСКУССТВО
Лех и Чисон миновали больницу и пошли вдоль фасада огромного перенаселенного дома. Возле стены на скамейках грелись под лучами вечереющего солнца старики: старухи, перебивая одна другую, рассказывали о том, каких хороших детей они вырастили и как у них всегда все было в порядке в хозяйстве. Тут же ребятишки играли в чехарду, перекидывались мячом и с криками гонялись друг за другом.