Искатель. 1965. Выпуск №4
Шрифт:
— Ну как, Сонечка, — по привычке спросил Семен Семенович, — сколько сердец разбито за вчерашний вечер?
Соня хмыкнула неопределенно, потом застучала каблуками к двери. Семен Семенович молча смотрел на зверька. Осторожно потрогал коричневый бок. Пальцы наткнулись на выступы ребер.
— Старый хвастливый болтун, — сказал Семен Семенович. — Несостоявшийся пушной Наполеон. Спасать зверей — вот что надо.
В каждом приморском городе есть древняя окраина, где беспорядочное скопище разнокалиберных домишек,
В маленьком городе на берегу Охотского моря, между крайними домиками и водой, оставалось еще порядочное пространство.
Часть его, огороженная бочками из-под горючего, служила посадочной полосой. В обычное время на полосе и рядом с ней паслись немногочисленные коровы и козы. Сегодня на полосу сел самолет.
Топорков передал Бедолагину очередной кусок нанизанной на бечеву сети и сказал на всякий случай:
— Сел.
— Сел, — согласился Бедолагин.
— А ведь у меня где-то племяш в летунах служит, — сказал Янкин.
— Кокнулся, поди, однако, твой племяш, — съехидничал Бедолагин.
— Полетай ты каждый день на такой фитюльке, небось тоже кокнешься.
— И никаких денег не надо, — миролюбиво заключил Топорков.
— Деньги всегда надо.
— Много у тебя их было?
— Бывало!
— Порастерял, значит, сберкнижки.
— До сберкнижки не доходило. Сам знаешь.
…Из самолета выкинули мешки с почтой. Потом он вырулил к началу полосы, потарахтел немного мотором и легко, почти без разбега оторвался.
— Улетел, — сказал Топорков. — Всего-то из-за одного пассажира приходил.
— У меня племяш самостоятельный, — добавил Янкин. — Не кокнется.
Голова В. Н. Беклемишева склонилась над «Экологией паразитирующих пресноводных». Вчера хитрющий, как сто цыганок, «Баядера», или, официально выражаясь, доц. Мироненко, упек его в библиотеку выписывать из толстых томов все, что связано с именем Дж. Б. Гупера и еще пятнадцати таких же умных людей. Пока тетрадка лежала нетронутой. В голове Беклемишева бродили пустячные мысли. Например: хотелось угадать, кто сидит напротив за уляпанным чернилами барьером. Из-за барьера высовывалась лишь зеленая макушка настольной лампы. Зеленые макушки торчали по всему залу, как квадратно-гнездовая посадка фантастических кактусов.
В дальнем конце зала светлело пустотой во всю стену зеркало. Зеленая россыпь кактусов уходила в нем в перспективу, в бесконечность.
Из бесконечности зеркального пространства возникла длинная фигура физика Витьки. Когда-то они вместе учились в десятом классе. Теперь встречались в читалке и еще иногда в праздники. Витька шел, балансируя на цыпочках, до невозможности растянув ехидный тонкогубый рот. Сладка Беклемишев на всякий случай захлопнул локтем пустую тетрадку. Демонстративно уткнулся в книгу.
— В курилке — чревовещатель. Айда, перекурим, — раздался над ухом вкрадчивый шепот.
— Сочиняешь!
— Клянусь галерой науки!
Они вышли на лестницу. Курилка находилась внизу. Так же как и буфет.
Две девчонки в квадратных по моде юбках «висели» на телефонных автоматах. Навстречу, яростно споря вслух с воображаемым оппонентом, пробежал известный кибернетик Хрипков. У него были криво застегнутый пиджак и чудные глаза.
— Где твой чревовещатель? — спросил Беклемишев.
— Ушел, наверное, — равнодушно ответил Витька. — Ты чего такой кислый?
— Опять на выписки посадили. Главбухом имен и цитат.
— Ты честный галерник.
— Чихаю я третью ночь. Знаешь, простуда…
Витькины глаза вдруг стали невидящими. Он посмотрел на Славку, пошевелил губами. Бросил окурок. Убежал.
Беклемишев побрел обратно. Девчонки в квадратных юбках все еще «висели» на телефонах. Наверху, на балконе, толкучка. Там по-тихому курили в кулак.
За ближним к картотеке столом сидел знакомый старичок в сером пиджаке. Старичок пятый год упорно разрабатывал новую систему планетария. «Существующий планетарий — это всего-навсего модель неба для школьников и пенсионеров».
Славка нашел пустой квадратик своего стола. Напротив самозабвенно сверкала лысина тощего мужчины.
Дальний угол библиотеки был признанным капищем физиков.
Их выделяла мода наголо брить голову и носить квадратные очки. В крайнем углу спиной к зеркалу сидел Витька. У Него был вид «человека с идеей».
«Пойду домой, — решил Славка. — Пусть «Баядера» бесится сколько влезет».
Он сдал «Экологию паразитирующих пресноводных» и с наслаждением сунул в карман пустую тетрадку. Девушка в регистратуре поставила ему в наказание штамп «12.00». В полдень из библиотеки уходят лишь патентованные бездельники.
Бородатые мужики-землепроходцы покрыли расстояние от Урала до Тихого океана за 60 лет.
В бытность императрицы Екатерины на это требовалось три года. Во времена Александра Сергеевича Пушкина — около года.
Дороги стали скучны. Никто не берет с собой дорожные пистолеты. Вместо них командировочное удостоверение. Исчезли погребцы и обшитые кожей фляги. Вместо них вечно закрытые рестораны в Новосибирске, Красноярске, Иркутске или строго не вовремя принесенный стюардессой голубой подносик.
Однако Семену Семеновичу Крапотникову показалось, что он двигался к столице со скоростью землепроходцев.
По щербатым камням портала здания библиотеки ветер гнал сухой листок. Мазнув по фигуре Славки глазами, прошли две филологички. Он понял, что они филологички, услышав спор о «семантическом примитивизме Даля». На серой гранитной колонне карандашом были написаны стихи: