Искатель. 1968. Выпуск №2
Шрифт:
И ночь прошла спокойно. Утром тетя была такой же милой, заботливой, веселой. Поспела малина, и мы весь день собирали ее. Тетя увлеклась и стала напевать забавные песенки, которые слышала в юности от садовниц на сборе ягод.
А на следующее утро, когда я вышла в столовую к завтраку и привычным движением потянулась поцеловать тетю, она вдруг резко отстранила меня, почти оттолкнула и спросила:
— Где ты была позавчера?
Я молчала, потупившись, словно уличенная во лжи девчонка.
— Я все знаю. Зачем ты так нагло
— Ты опять слышала «голос»? — спросила я убито, не решаясь поднять головы.
— Да! И он рассказал мне все о вашем подлом сговоре. Зачем ты связалась с этим проходимцем, Морисом Жакобом? Каким грязным вещам он тебя учит? Отвечай!
— Но он вовсе не проходимец. Мы хотим тебе помочь, — пробормотала я.
Но тетя гневно оборвала;
— Не лги! Я прекрасно знаю, что вы задумали. Голос открыл мне глаза. От него не скроешься, поняла?
Она стремительно встала и вышла из комнаты. А я осталась стоять посреди пустой столовой в полной растерянности.
Глухой, темный ужас поднимался во мне. Неужели от этого «голоса» в самом деле ничего не скроешь?
Я пыталась себя успокоить, что ничего сверхъестественного и мистического в этом проклятом «голосе» нет. Он вовсе не небесного происхождения, а принадлежит людям, каким-то пока еще не пойманным злодеям. А они, как все люди, конечно, не всемогущи. Доктор Жакоб непременно поможет мне…
Но плохое настроение не проходило. Весь день я бродила по дому и саду, как затравленная. Тетя заперлась у себя в комнате. Вокруг все было так тихо, что начинало звенеть в ушах.
Утром, придя к завтраку, тегя поздоровалась со мной довольно сухо, с доктором Ренаром, который был уже здесь, как всегда, приветливо. У меня отлегло от сердца.
Мы начали завтракать, постепенно завязался какой-то общий разговор о всяких пустяках. Все шло совершенно нормально, и с каждой минутой я успокаивалась и веселела. Ночные страхи начинали казаться пустыми и даже забавными…
Как вдруг я услышала странную фразу — тетя произнесла ее все тем же обыденным, ровным тоном, обращаясь к доктору:
— Ну, как же вы не помните, это случилось в прошлом году, через день после пожара. Да, именно через день, я прекрасно помню.
Мне показалось, что. я ослышалась. Я переспросила:
— После какого пожара, тетя?
— Как после какого? У нас, слава богу, был лишь один пожар. В прошлом году, разве ты забыла?
Мы с доктором Ренаром переглянулись, но я все-таки робко возразила:
— Но у нас не было никакого пожара в прошлом году.
— Что же, мне изменяет память? — тетя потерла лоб. — Нет, я же прекрасно помню, что это случилось именно в прошлом году, пятнадцатого апреля. Вы тоже должны помнить, доктор. Вы же прибежали одним из первых. Пламя уже начало охватывать кровлю.
Я точно знала, что никакого пожара у нас никогда не было. Наверное, я смотрела на тетю с таким ужасом, что она вдруг снова пришла в ярость, как и вчера.
— Ты опять притворяешься, будто я все это выдумала! — закричала она, так сильно стукнув по столу, что чашки запрыгали. — Хватит изображать меня сумасшедшей. Ты же прекрасно помнишь этот пожар, сама получила сильные ожоги.
Не было никакого пожара, и не могло от него остаться следов на моей руке. Но тетя возмущалась так убедительно, что и я тоже пристально уставилась на собственную руку.
Нет, на ней не было никаких шрамов, Но доктор Ренар, делая мне знаки глазами, сказал:
— М-да, похоже на старый ожог. Теперь я вспоминаю…
Тетя оттолкнула мою руку, швырнула на пол салфетку и, гневно крикнув:
— Наглая, лживая девчонка! — выскочила из столовой.
Дверь за ней так хлопнула, что жалобно зазвенели хрустальные подвески старинной люстры.
— Что же это такое? — простонала я. — Ведь не было никакого пожара, и шрама у меня нет, ну, посмотрите, — и залилась слезами.
— Конечно, не было, — сказал доктор Ренар, поглаживая меня по руке.
— А вы ей поддакиваете.
— Но с ней нельзя спорить, когда она в таком состоянии. Вы должны сдерживаться, дорогая моя, и не противоречить ей.
— Соглашаться с любой глупостью, какую она скажет? Подтверждать каждое бредовое видение, какое ей только привидится? И вы считаете, будто таким образом мы ей поможем? Ведь она сходит с ума на наших глазах, доктор, а мы ей бессильны помочь.
— Придется, видимо, все-таки вызвать опытного психиатра, — тяжко вздохнув, ответил Ренар. — Позвоните доктору Жакобу, посоветуйтесь с ним,
— А, что он может! — махнула я рукой, но все-таки пошла в свою комнату, вытерла слезы и набрала номер домашнего телефона Мориса Жакоба,
Через несколько минут в трубке раздался встревоженный голос:
— Здравствуйте. Что у вас стряслось?
Я рассказала об ужасной утренней сцене.
— И все? — ответил Жакоб с явным облегчением. — Ну, чего же вы так перепугались? Обыкновенные внушенные так называемые ложные воспоминания. Ничего страшного, завтра ваша тетя будет опять нормальной. Уж доктор-то Ренар должен был разобраться…
— Доктор Ренар считает, что тетю надо непременно показать опытному психиатру. Поэтому он и посоветовал позвонить вам.
— Ну, по-моему, такой нужды нет. Удивляюсь, что старый опытный врач так переполошился. Хотя, впрочем, он в шорах: упорно считает, будто у вашей тети какое-то психическое заболевание, а «голос» — лишь навязчивая галлюцинация. Но вы не пугайтесь. Утреннее происшествие снова подтверждает мою правоту. Ложные воспоминания бывают и у нормальных людей, непроизвольные. У тети это явно внушенное воспоминание…