Искатель. 1968. Выпуск №4
Шрифт:
Кира кивнула: конечно, Земля в будущем должна быть еще прекраснее. Для чего же живут люди?
— Мы наслаждались. Великолепная планета! Зеленая. Чистая. Немного загадочная: никогда не знаешь, с чем тебе придется столкнуться, но заранее понимаешь, что это неизвестное будет доброжелательным, не опасным, не враждебным… Дети, попавшие в мир сказок. Легкая планета: ощущение легкости в конструкциях… Какая-то элегантность, но не броская, не подчеркнутая… Да, мы наслаждались. Понемногу приходили в себя. Мы потянулись к работе. Они это отлично понимали: меньше всего они похожи на людей, способных чем-то удовлетвориться, прожить
— Прости, я перебью. А на кого они вообще похожи?
— То есть? На людей… На нас с тобой: биологически люди не эволюционируют — во всяком случае, там это еще незаметно. Да, так они отлично понимали, какая перед нами трудность. Ведь, возвратившись почти сказочными героями и оставаясь, допустим на минуту, такими на весь остаток жизни — а мы не успели состариться, как видишь, — он согнул руку, напрягая бицепс, — мы ни в чем не разочаровались бы и никого бы в себе не разочаровали, в то время как, начав заниматься тем же, чем занимались они, проявляя вначале известную беспомощность, делая кучу ошибок, заслуживая если не осуждения, то, во всяком случае, критики, мы могли перестать ощущать свою полезность прежде всего в собственных глазах.
— Но почему же, в чем причина? Я так и не понимаю. Знания? Но ведь уже сегодня знания можно усваивать с такой быстротой, что за месяц…
— Не знания. Известная инерция мышления… Ведь разум не может мгновенно приспособиться к столь многому новому.
— Но разве они, потомки, не могли вам помочь преодолеть эту инерцию?
— Они и помогли. И так тактично и, я бы сказал, мудро. Без этого мы не могли бы стать, кем мы стали. Ведь чтобы творить, надо дышать этим как воздухом.
— В чем была основная трудность?
— Видишь ли, все дело было в том, что для нас из истории Земли выпало пятьсот лет. Много. История оказалась разрезанной: она кончалась на дне отлета и возобновлялась в день прилета. Оказался как бы ров в пятьсот лет шириной и глубиной. Его надо было засыпать,
— То есть?
— То есть внимательно, шаг за шагом проследить весь ход человеческой мысли за эти пять столетий. От одной научной революции к другой. Прожить эти пятьсот лет в ускоренном темпе, чтобы последние выводы не оказались для нас неожиданными, чтобы мы подошли к ним по достаточно пологому подъему.
— Вы сделали это?
— Во всяком случае, мы живем в полную силу. Послушай, мы оказались где-то…
— На реке.
— Я имею в виду разговор. Кира… Осталось немного часов. Давай проведем их так, словно ничего не случилось. Не было экспедиции. Расставания. Просто гуляем, как обычно… Ладно?
Они шли берегом реки, город остался далеко позади; в эту эпоху города обрывались сразу, не отделенные от лесов и лугов кольцом предприятий и свалок. Временами задувал ветерок — и смолкал, точно ему было лень дуть. Листьям тоже было лень шевелиться и шуршать, катерам не хотелось двигаться, и они дремали на приколе, а попадавшимся изредка парам не надо было говорить, и они молчали. Только звездам хотелось светить, и они горели, и мерцали, и обещали, и звали вечно стремящееся человечество, а реке хотелось течь, и она текла, и отражала звезды, и играла с ними, легко перебрасывая светила с одной волны на другую. Вода не стремилась к звездам, потому что светила были в ней, а рекам этого достаточно; только человеку мало тех звезд, которые живут в нем, и он ищет и всегда будет искать еще и другие. Река текла, и изредка в ней всплескивала рыба; один раз тихо проскользнула лодка — еще кому-то, видно, не спалось, но он был один и поверял свои мысли не другому человеку, а лодке и реке. Они же по-своему отвечали ему, и он понимал их язык, как всякий человек может понять язык реки, язык деревьев, язык звезд, стоит лишь ему вспомнить, что и река, и деревья, и звезды — это та же материя, из которой возник и он сам, и так же существует во времени.
— Значит, как обычно?
— Конечно, так.
— А я не могу как обычно! Никто не вынесет этого: дважды в течение суток расставаться навеки с одним и тем же — с тобой! Это мука: делать вид, что мы гуляем, как всегда, хотя каждый миг я помню, что все лучшее — позади… Как мне жаль того, что позади, Алька! Будь это возможно — я без конца возвращалась бы и возвращалась назад, в самые счастливые дни жизни и переживала бы их заново. Но вот ты можешь вернуться, а я — нет, мне придется жить от одной встречи с тобою до другой, а ведь они, наверное, будут происходить не часто. А ты хочешь, чтобы я гуляла с тобой, как в прошлом, которое для меня неповторимо, и не думала о будущем, о котором теперь только и надо думать. Ты нашел там все, а я…
— Ты ничего не понимаешь! — крикнул он. — Как я могу найти там тебя, если ты не там, а здесь? И какое может быть «все» без тебя? Разве это не ясно?
Остановившись, Кира схватила его за руки.
— Алька! — сказала она, — Значит, тебе нужна я там?
— Я же говорю об этом весь вечер…
— Ты говоришь не так. Надо было сказать просто, что ты меня любишь…
— Да, — сказал он. — Я тебя люблю.
— Ужас! — сказала она. — Я же ничего не могу сделать!
— Если бы ты захотела, — после паузы сказал Александр, — ты бы смогла.
ПЕРЕД РАССВЕТОМ. ЗА ГОРОДОМ
Кира не поверила своим ушам — до того это прозвучало просто. Она наморщила лоб.
— Я бы смогла… Что я смогла бы?
— Быть со мной. Там.
— Да говори же, пожалуйста. Почему ты не объяснил сразу же, что прилетел за мной? Скорее Ну!
— Дело в том…
— Прости, ты можешь шагать быстрее?
— Конечно.
— Так сделай одолжение. И не молчи же!
— Помнишь, я говорил о еще одной релятивистской экспедиции — последней. Там, в будущем, мы уже получили ее сигналы. Она стартует через два года после нас, корабль ее обладает теми же характеристиками, параметры рейса подобны нашим. Следовательно, расчет времени…
— Ну, ты же не на кафедре!
— Короче: они должны вернуться на Землю через два года после нас. А мы финишировали вот уже почти два года назад. Так что до их прибытия там, в будущем, осталось ну месяца два.
— Через два месяца ты встретишь их там?
— Вот именно.
— Трудно поверить. Но раз это говоришь ты…
— А главное — участники экспедиции, возвратившись, станут нашими современниками!
— Понятно, — тихо сказала Кира. — Значит, я должна участвовать в этой экспедиции.
Она помолчала, пытаясь представить, насколько сложна задача.
— И для этого я должна стать специалистом в одной из космических отраслей науки?
— Или техники. Но не просто специалистом: одним из лучших. Конкурс будет жестким, если судить по тому, как отбирали нас.