Искатель. 1971. Выпуск №5
Шрифт:
Танев слушал меня внимательно, но равнодушно. Когда он заговорил, в его голосе не было и тени волнения:
— Если выпавшее звено — это ничтожество, которое постаралось меня очернить, то должен вас заверить, что это мелкая женская месть. Ее не устраивало, что я пустил ее в свою квартиру, она хотела совсем сесть мне на шею. А когда я отказался жениться на ней, она решила мне насолить. Если клевета — доказательство…
— Не волнуйтесь, — остановил я Танева, — доказательств больше, чем требуется. Вы, например, утверждаете, что все время были в Банкя, а тем не менее вашу машину несколько раз видели в Софии.
— Я давал машину двоюродному брату. Он ездил в столицу по делам.
— Кроме того, примерно с месяц тому назад
— Это тоже был брат.
— Гм… — буркнул я. — Вы солгали уже в восьмой раз. Бухгалтерская работа с вами — просто игрушки: количество фраз соответствует числу лживых выдумок. И-наоборот. Но пойдем дальше. Эту ложь о машине я слышал не только от вас. Так вы подучили отвечать брата. То же самое повторял Илиев. Но, к вашему сведению, Мими не единственное звено, которое оборвалось. Оборвалось и второе — Илиев.
Я пристально взглянул на него. Некоторое время Танев выдерживал мой взгляд. Потом опустил глаза.
— Не понимаю вас, — проговорил он, уставившись на стол.
— Прекрасно понимаете, но еще не верите. И все-таки: вопреки постоянным угрозам, вопреки тому страху, который вы внушили этому человеку, он капитулировал. Точнее, исправил свою ошибку. Или еще точнее: проговорился. А тот, кто проговорился раз, расскажет все. Это вам хорошо известно.
— Я допускаю, что он наговорил вам много всякой всячины, — ответил Танев. — Но все это выдумки. Илиев ненавидит меня.
— Вас, как видно, ненавидят много людей.
— Наоборот, только двое, и вам удалось их найти.
— Ну скажете тоже: только двое! А если прибавить Медарова, сразу станет трое.
— С Медаровым мы всегда были в добрых отношениях. Вместе жили. Вместе работали..
— Так за что же вы его убили?
Я не сводил с Танева глаз.
— Никого я не убивал, — проговорил он глухо.
В голосе его — ни растерянности, ни возмущения. Только упрямство.
— Медарова вы не убивали?
Танев молчит.
— А Костова?
Молчание.
— А Андреева?
— Вы можете приписать мне все известные или придуманные убийства последнего десятилетия, но все впустую. Вы сами говорили: клевета не есть доказательство. А впрочем, вам это известно лучше моего.
— Конечно, известно, — охотно подтвердил я. — И как раз поэтому я постарался собрать богатую коллекцию доказательств. Собственно говоря, я приехал к вам отнюдь не для того, чтобы пополнить свою коллекцию, и не для того, чтобы забивать себе голову вашими «не понимаю», «не понимаю». Что вы твердите это, как попугай? Должен сказать вам, Танев, что моя коллекция укомплектована полностью. Так что признаетесь вы или будете повторять свою любимую фразу — значения не имеет.
Танев поднял глаза. На его лице впервые появилось что-то вроде заинтересованности. Или презрительной улыбки.
— Будь у вас доказательства, а не клеветнические измышления, вы прежде всего арестовали бы меня.
— А я за этим и пришел, — сказал я спокойно.
Танев взглянул на меня, словно желая проверить, насколько серьезны мои намерения.
— Да, да, — подтвердил я. — Вы поняли меня верно: я пришел арестовать вас. Ибо оборвалось и третье звено: Медаров.
— Неужели и мертвый свидетельствовал против меня? — криво усмехнулся хозяин, к которому снова вернулось спокойствие.
— Именно так. Хотя мертвые и молчат, но Медаров заговорил. Вот!
Я показал Таневу маленькую записную книжку в коричневой кожаной обложке. На секунду он сжался, словно хищник, готовящийся к прыжку. Потом снова опустился на стул и отвел взгляд.
— Вы, наверное, представляете себе содержание этой реликвии? — сказал я, положив книжку в карман. — Тут записаны имена агентов, которых вы вербовали для гестапо, и зафиксированы суммы, полученные ими, и все скреплено вашей собственноручной подписью.
Матовое лицо Танева потемнело.
— Одна эта записная книжка — достаточное основание для смертного приговора. Но гестапо не по моей части. Этой стороной вашей деятельности займутся другие. Я же арестую вас за убийство Ивана Медарова.
— Я не убивал Ивана Медарова, — сухо проговорил Танев. — И абсолютно уверен, что, как только узнаю о времени смерти Медарова, смогу представить вам алиби.
— В этом вопросе вы человек искушенный. Но и мне кое-что известно. А что касается алиби, не ждите, что я упаду со стула от неожиданности. Когда кто-то готовит убийство, он обычно запасается соответствующим алиби. Мне редко встречались убийцы без убедительного алиби. А ваше к тому же совсем не убедительно: бывший спекулянт, который будет вашим свидетелем, — это ваш двоюродный брат. Его свидетельство гроша ломаного не стоит.
— Я Медарова не убивал, — упрямо повторил Танев.
— Убили. И последнее доказательство этого подготовили сами, даже не заметив того. Вы, Танев, несмотря на вашу безграничную самоуверенность, вовсе не мудрец из мудрецов. Когда-то вы совершили подлое убийство, которое до сих пор оставалось нераскрытым, и это внушило вам уверенность в своей непогрешимости. И теперь, до того, как вы увидели меня здесь, вы тоже считали, что убийство Медарова — шедевр тонкого расчета. Вы оставили Софию, чтобы быть вне подозрений и прятаться от Медарова, которому должны часть краденого. Одновременно поддерживали контакт с Мими и Илиевым, чтобы следить за вашей будущей жертвой. Даже заставили Илиева принять Медарова в свой дом, желая знать о каждом его шаге. Но поступки Медарова были еще глупее ваших. Или, быть может, я несправедлив: допустим, что и его и ваши действия разумны. Они просто не соответствовали ни времени, ни обстановке. Их породили другие времена и другие обстоятельства. Два ободранных льва, попавшие в вегетарианский ресторан, вы продолжали свою охоту, не замечая, что при нынешних обстоятельствах она вообще невозможна. Вы — два стервятника, оставшихся от прошлого, как удачно выразилась моя знакомая. Вы — как два хищника, стремящиеся уничтожить друг друга, но не имеющие на это сил и не могущие найти того, кто помог бы вам. Медаров пытался привлечь Андреева, но Андреев — человек не вашего склада. Вы же положились на Илиева и Мими. Однако даже легкомысленная Мими стоит неизмеримо выше вас. Она не захотела быть орудием в ваших преступных руках. Илиев тоже человек не вашего типа, и если иногда он оказывал вам мелкие услуги, то только из-за страха перед смертью. Человек, действующий из страха, — ненадежный помощник, и вы сами это поняли. Так что и вы и Медаров вынуждены были действовать в изоляции, доверясь собственным силам, далеко не соответствующим степени вашей ненависти и жадности. Узнав через Илиева, что Медаров обладает записной книжкой, где собраны доказательства вашей деятельности в гестапо, вы сами решили осуществить свой план. И назначили Медарову встречу здесь, в этой комнате…
Я умолк ненадолго, ибо от драматических эффектов отмахиваться все же не стоит. Танев молчал, не отрывая взгляда от стола, но, по-видимому, напряженно следил за моим рассказом. Я оглядел обстановку в комнате:
— Вообще выбор неплох. Если отвлечься от набросанного здесь хлама, помещение удобное и, самое главное, изолированное. Да, встреча друзей, решивших поделиться воспоминаниями о прошлом. Вы позаботились и об атмосфере этой встречи. По дороге в Софию заехали в магазин и купили бутылку мастики, зная, что Медаров пьет только ее. Однако тут произошла маленькая, но весьма существенная накладка, ставшая впоследствии важным доказательством: работник автоинспекции заметил вашу машину и решил проверить, не выпили ли вы в магазине чего-нибудь на розлив и что купили. Он видел, что вы купили мастику. Так что ваша покупка зафиксирована. Во-вторых, когда я высказал пожелание выпить рюмку мастики, вы ответили, что вы не употребляете ее и не держите в доме. Куда же в таком случае подевалась эта легендарная бутылка?