Искатель. 1972. Выпуск №5
Шрифт:
Мона Тихая усмехнулась:
— Вспоминаешь, как я мешала сыну?
— Нет, почему же? Ты сама привела нас сюда, решилась.
Марианин стоял перед стеной и пристально смотрел перед собой, вкладывая во взгляд всю силу своего желания.
И опять, как несколько циклов назад, сработали древние механизмы, настроенные на излучение мозга. Не понадобилось даже помогать противовесам. Стена сама собой упала внутрь, Марианин, чуть волоча ногу, бросился вперед.
— Здесь пусто! — закричал он. — Ничего нет!
Обе Матери переглянулись. Разгневанный юноша стоял перед ними:
— Ты обещала,
Мона Тихая развела руками.
— Я обвиняю! — вне себя от гнева бросил ей в лицо юноша.
Никогда еще не было на Маре такой смуты, как в пору, когда Кир Яркий доказал подвигом зрелости, что планеты Луа и Земля столкнутся много раньше, чем на основе прежних расчетов Инки Тихого и Нота Кри считал старейший звездовед Вокар Несущий. Старец был задет за живое и наотрез отказался признать подвиг зрелости своего ученика. Пылкий, невоздержанный в отличие от спокойной и холодной старшей сестры Кары Яр, тот готов был — впрочем, как и она, — во имя истины смести все на своем пути.
Природа сурово обошлась с ним. Он был горбат и хром от рождения. Сознание ущербности развило в нем честолюбие, чрезмерное даже среди мариан. Он гордился Карой Яр. Она была для него воплощением красоты и примером поведения. Он мечтал, подобно ей, посвятить себя спасению людей на Земле.
И несмотря на физические недостатки, готовился к полету на Луа.
Его необыкновенные способности поразили Вокара Несущего. Сочувствуя гордому юноше, он поначалу отнесся к нему с особым вниманием и даже прощал коробящую всех резкость его суждений обо всем на свете. Но когда тот стал опровергать его собственные выводы, оскорбленный старец пришел поделиться обидой с своим давним другом Моной Тихой.
Мона Тихая была занята завершением каменного изваяния сказочного фаэта.
Продолжая работу, неуловимыми движениями делая каменное лицо живым, Мона Тихая выслушала старого звездоведа.
— Не горевало бы сердце мое, — она отложила резец, — ежели бы прав оказался не ты, Вокар Несущий, оплот Знания на Маре, а юный Кир Яркий. Не обижайся и узнай, что передано Совету Матерей по электромагнитной связи с Земли.
И Вокар Несущий выслушал печальную историю изгнания из Толлы бога Кетсалькоатля и злодеяний в городе Солнца.
— Ответствуй мне, можно ли признать разумными людей, столь кровожадных и коварных? Там, возможно, все женщины жестоки и ревнивы. Кровавые преступления — обыденность. Могли бы стать такими извергами потомки просвещенных фаэтов? Могли ли так одичать? Не земные ли это чудища, обретшие зачатки разума, чтобы стать свирепее и страшнее всех зверей планеты?
Вокар Несущий не мог отделаться от ощущения, что в их беседе принимает участие и этот третий, с высоким лбом, нависшими бровями и вьющейся каменной бородой. Ему хотелось угадать, что сказал бы он, побывавший на Земле? Но изваяние молчало.
— Ты права, Первая Мать, — после
Мона Тихая проницательно посмотрела на звездоведа:
— Так вещал бы древний Старец? Но ты, хранитель Знания, заложенного им, ты сам-то ведь считаешь, что предстоящее противостояние не так опасно и твой новый ученик не прав?
— Сближение планет рождает взрыв стихий. Не счесть всех бедствий на Земле. Марианам надобно вернуться.
— Тогда истинно жаль, что ты, первый звездовед Мара, не согласен с юным Киром Ярким, — сказала Мона Тихая, углубляя резцом складки между бровями на изваянии Великого Старца.
— Почему? — изумился Вокар Несущий.
— Увы, тебе дано познать лишь звезды, а не сердца мариан.
— Сердца и звезды?
— Пойми, разгул стихий лишь привлечет к себе тех, кто ищет подвига. Будь твое мнение о скором столкновении планет таким же, как у дерзкого юнца, оно могло бы убедить Инку Тихого скорей вернуться, к нам на Map. А его ведь ждет мать.
Вокар Несущий задумался, искоса глядя на скульптуру и ваятельницу, нервно перекладывающую резцы.
— Математический расчет порой зависит от того, как пользоваться вычислительными устройствами, — неуверенно начал он. — Первая Мать подсказала новый подход, — уже решительнее продолжал он. — Я проверю выводы своего юного ученика, и пусть он будет прав, дабы я мог присоединить свой голос к предостережению участникам Миссии Разума.
— Значит, мы понимаем друг друга, — закончила Мона Тихая, набрасывая на скульптуру кусок ткани. — Когда вернутся с Земли мариане, распад вещества должен остаться тайной навеки, как завещал Он.
Так неожиданно для Кира Яркого его подвиг зрелости был вдруг признан «содеянным», а он сам — достойным участия в полете на космическом корабле «Поиск-2», сооружение которого по чертежам древних фаэтов завершалось в глубинных мастерских Мара.
Кир Яркий в запале молодости приписал успех себе и направил всю присущую ему энергию на снаряжение корабля, которым будет управлять.
Велико же было его потрясение, когда он узнал, что готовый корабль будет бесполезен для полета к Луа, потому что самого главного в его снаряжении — устройства распада вещества — на нем нет…
Глубинный город мариан жил своей повседневной жизнью.
Бесчисленные галереи на разных уровнях пересекались сложной сетью. Вереницы худощавых, быстрых мариан шли по ним друг за другом, редко рядом (узкие проходы затрудняли встречное движение пар, и у мариан выработалась привычка ходить вереницей). Каждый шел по своему делу, но со стороны могло показаться, что всех ведет одна цель.
Кир Яркий из-за горба и хромоты резко выделялся в общей толпе. Многие знали его, одолевшего в споре самого Вокара Несущего, и с интересом провожали его взглядами. У него было много сторонников, в особенности среди молодежи. Немало мариан готовы были разделить с ним все опасности полета в космос.