Искатель. 1973. Выпуск №3
Шрифт:
Ощущение Бунакова передалось боевикам. Стреляли они вяло и непростительно мазали. Даже Савельев, умеющий мгновенно выхватить из кармана пистолет и, почти не целясь, выпустить без промаха обойму, сегодня несколько раз посылал пули в «молоко». Кроме Мономахова, никто не мог швырнуть осточертевшую жестянку в начерченный круг.
Мария Владиславовна вытягивала руку с секундомером, отдавала команду и первая кидалась к мишеням. Ноги ее в щегольских, с тугой шнуровкой гамашах проваливались в подтаявшем снегу. Подол длинной юбки намок и грузно шлепал энергичную Марию Владиславовну по щиколоткам
— Благодарю вас, господа! — нахваливала она расклеившихся боевиков. — Я уверена, что наши героические усилия всколыхнут силы истинных русских патриотов, и священная война вспыхнет очистительным ураганом. Подобно весеннему половодью он смоет в небытие большевистский мусор и комиссарский деспотизм. Заря свободы снова засверкает над нашим обновленным отечеством.
— Простите, мадам… Насчет зари свободы все ясно, — перебил Мономахов разговорившегося эмиссара. — Когда мы пойдем на дело?
— Когда получите приказ, — жестко осадила Мария Владиславовна любопытного боевика. Прошла к автомобилю, подобрав намокшую юбку, ловко нырнула на сиденье и укатила из Пакенхюля.
— Вы уверены в них, Бунаков? На меня они не произвели отличного впечатления.
— Абсолютно надежные люди, Мария Владиславовна… Просто засиделись, надоело швырять банку с песком. Неплохо подумать о наградных.
— Да, поощрять господ офицеров явно необходимо. Я дам вам нужную сумму. Хорошо… Вызовите их на «дачу Фролова», — распорядилась Мария Владиславовна. — Оружие и все остальное, что необходимо, будет доставлено прямо на «дачу». Через некоторое время там проведем окончательную проверку.
Помолчала и сказала главное:
— Дней через десять на «дачу Фролова» прибудет «тетя Минна».
«Ого, — подумал Бунаков, услышав про «тетю Минну». — Генерал Кутепов собственной персоной пожалует. Серьезное дело замышляется».
— План операции уже есть?
— Не будьте слишком любопытны, Бунаков, — сухо сказала Мария Владиславовна, и глаза ее снова стали настороженными. — Во всяком случае, комиссарам не поздоровится. «Тетя Минна» лично определит задание боевикам. Этот мрачный, который так метко кидал бомбу…
— Мономахов, — подсказал Бунаков. — Дмитрий Мономахов… Поручик, командовал ротой…
— Дмитрий Мономахов, — повторила Мария Владиславовна. — Мне он больше всех понравился…
— К сожалению, крупно пьет… Порой дело доходит до запоев.
— Как жаль… Будьте любезны, остановитесь у моей гостиницы.
— Как насчет поощрения, Мария Владиславовна? — напомнил Бунаков.
— Да… Мы договорились, что господ офицеров нужно поощрить.
Она открыла сумку и протянула Бунакову пачку финских марок в мелких купюрах.
— Полагаю, что для первого раза будет достаточно. Разрешите им два дня отдыха. Но предупредите, чтобы никаких чрезвычайных происшествий… Мономахову скажите особо. Это приказ, Бунаков. Группа должна произвести на генерала хорошее впечатление.
Вячеслав Рудольфович медленно прикрыл глаза и, ухватившись рукой за стол, стал откидываться в кресле, превозмогая невидимую преграду.
— Разрешите помочь?
— Благодарю вас, Григорий Генрихович, не надо… Сейчас все пройдет. Позвоночник еще ничего. Я уж вроде к нему притерпелся. А вот астма — это дело потруднее.
— Отдохнуть вам надо, Вячеслав Рудольфович.
Темные глаза помощника скинули деловое выражение.
Стали жалостливыми и участливыми. Они удивительно быстро умели менять выражение, и это всегда вызывало у Вячеслава Рудольфовича чувство невольной настороженности. Он умел быть проницательным, ловить малейшие движения человеческой души, но угадывать калейдоскопическую смену выражений глаз собственного помощника ему не удавалось.
С Григорием Генриховичем Менжинский работал уже полдесятка лет. У помощника был недюжинный талант организатора. Никто другой не смог бы так наладить работу аппарата и внести строжайшую систему в поток самых разнообразных бумаг, ни одну из которых нельзя было оставить без пристального внимания. Незначащая вчера, могла сегодня стать наиважнейшей. Эту трансформацию бумаг помощник угадывал почти так же, как и Вячеслав Рудольфович. Внешне суховатый и малоразговорчивый, Григорий Генрихович был чрезвычайно требователен к себе и еще более требователен к подчиненным, обладал огромной работоспособностью и аккуратностью до педантизма в мелочах. Случалось, он в этом перехватывал через край, и обиженные шли жаловаться к Менжинскому. Вячеслав Рудольфович как мог успокаивал их, делал внушения Григорию Генриховичу, хотя и понимал, что помощник не пересилит собственную натуру и не согласится в глубине души, что ее нужно пересиливать.
— Есть сообщение, что «тетя Минна» выехала в Гельсингфорс.
— «Тетя Минна»? — переспросил Вячеслав Рудольфович и снова прикрыл ресницами воспаленные от бессонницы и усталости глаза. — Добрая и непоседливая старушка… Непонятно только, почему иногда «тетю Минну» именуют также «дядюшка Пуд»? Весьма вульгарные клички. Кто бы подумал, что эти полууголовные эпитеты относятся к такой личности, как Кутепов. Такая персона, один из заправил «Воинского союза», генерал-лейтенант…
— После Февральской революции командовал лейб-гвардии Преображенским полком, — подсказал Григорий Генрихович.
— Вот именно… Прибавьте еще — личный друг великого князя Николая Николаевича. И вдруг «тетя Минна». С какой же целью, уважаемый Григорий Генрихович, отправилась, по вашему мнению, сия «тетя» в столь далекое для нее путешествие?
— Видимо, с целью инспекции, Вячеслав Рудольфович. «Тетя Минна» никак не может отрешиться от генеральских привычек. Ей захотелось окинуть командирским взором тех, кого Бунаков собрался направить к нам. Судя по всему, формирование террористических групп наконец закончено. «Восьмой» сообщает, что из Пакенхюля молодчики недавно убрались под Гельсингфорс. Видимо, на «дачу Фролова». Судя по характеру тренировок, задумана серьезная диверсия или серия террористических актов. Особенно настораживает внимание то, что боевики усердно занимались метанием бомб.