Искатель. 1973. Выпуск №6
Шрифт:
— Давайте разбираться на месте.
— Езжайте, Камынин, — резко, зло приказал Грошев.
— Я… — Камынин отрицательно покачал головой. — Я не могу. Руки трясутся.
— Когда воровал — не тряслись! — пропищал Лавров. — А теперь затряслись.
Грошев чуть не задохнулся от ненависти к этому рыхлому хитрюге Камынину. Так обманывать всех, так умело вести себя в любой обстановке! Он посмотрел на водителя и вдруг увидел, что по щекам Камынина текут слезы.
Оперативник закурил.
— Товарищ
На тротуаре толпились люди и заглядывали в машину. Грошев выскочил, обежал радиатор и, открыв дверцу водителя, подтолкнул Камынина.
— Ну-ка освободите руль.
Камынин отодвинулся, и Грошев лихо повел «Волгу». Почувствовав покорность машины, Николай как-то сразу освободился от ненависти к Камынину. Пришла суровая, деятельная злость, которая совсем не касалась сидевшего рядом вечного счастливчика. Но ясная, как морозный день, злость подсказала Николаю, как лучше поступить.
Проехав автобусную остановку, Грошев резко свернул вправо и по узенькой дорожке въехал в жилой массив, обогнул кооперативный дом и затормозил у подъезда.
— Вот что, Лавров. Кто воровал и как, нам достаточно известно. И кто вам звонил — то же самое Сейчас вы можете сделать единственное доброе дело — пойти и взять свои сумки. Все сумки! Запомните — все.
— Сами идите, — дерзко ответил Лавров. — Мне со своим бывшим приятелем посидеть хочется. Посмотреть на предателя.
— Слушайте, Лавров. Я уже был там. Я видел настоящую артистку и настоящего товарища. Мне не хочется доставлять ей неприятности — она хороший человек. Подумайте, Лавров, как следует. Это выгодно и для вас. А со своим приятелем вы еще наговоритесь. Думайте быстро.
Лавров думал быстро. Он сполз с сиденья и взялся за ручку дверцы. Грошев остановил его:
— Скажите, что встретили того самого друга-шофера, который обещал прихватить вас по возвращении из командировки. До квартиры вас проводит наш товарищ. Все понятно?
Тютчина резко повернулась к оперативнику и слабо охнула.
Оставшиеся молчали, Камынин бессмысленно глядел в одну, только ему видимую точку и глухо, прерывисто вздыхал. В груди у него что-то перекатывалось. Тютчина забилась в уголок и теребила конец платка длинными нервными пальцами. Тишина стояла такая, что впору было взорвать ее. И Грошев спросил:
— Откуда звонил Шебалин?
— Не знаю! — резко ответила Тютчина, и Николай увидел в зеркальце заднего вида, как она отвернулась к окну.
— Впрочем, это не так и важно, — сказал Грошев, окончательно успокаиваясь.
Из подъезда вышел Лавров с двумя сумками в руках и рюкзаком за плечами. Казалось, груз должен был раздавить его маленькое тело, но он шагал легко, упруго. Николай подумал:
«Как же он все-таки добирался до вентиляционного отверстия? Впрочем, если рядом был Камынин…» И тут опять волна ненависти поднялась в нем, обожгла и ушла только под напором воли.
Где-то вверху хлопнуло окно, и раздался крик:
— Счастливого пути! Ты пиши, Толик!
Грошев приоткрыл дверь. Кричала и махала рукой хозяйка квартиры — старая артистка. Грошев тоже помахал ей рукой, и они поехали.
В уже знакомом учреждении он договорился обо всем необходимом, и в дороге его сопровождал тот же оперативник — ехать одному с преступниками неразумно. И еще он позвонил в Н., чтобы задержали Шебалина.
12
Вероятно, это была самая молчаливая машина среди всех мчавшихся во все стороны из Москвы. Оперативник устроился поудобнее и, закрыв дверцы машины на защелки, курил. Камынин, как зажал коленями тяжелые, не отмытые от садовой земли руки, так и не пошевелился и даже, кажется, ни разу не моргнул. Тютчина и Лавров смотрели по сторонам.
Грошев вел машину все смелее и смелее, постепенно осваиваясь с ней. И это слияние как бы само по себе, исподволь освобождало его от напряжения, возвращало хорошее, деятельное настроение. Под Н., неподалеку от поворота на объездную дорогу, он спросил:
— Лавров, будете заезжать за личными вещами?
— Обойдемся! — все так же вызывающе ответил тот и язвительно добавил: — Старый товарищ-соучастник поможет.
— Не думаю, — ответил Грошев. — Но решили правильно.
— Это ж почему?
— Все равно придется приезжать в Н. по делу о хищении запчастей с базы. Вам все понятно, Лавров?
Лавров не ответил. И только после того, как Н. остался позади, он опять вызывающе спросил:
— А откуда вам известно? Чем можете доказать?
— Следы, Лавров. В дюкере возле водосливной решетки.
Лавров поерзал и промолчал.
Машина легко взлетала на пригорки и резко сбегала вниз. В ветровичках посвистывало, коротко, пронзительно шумнув, миновали встречные машины. Грошев искоса посмотрел на Камынина.
Вдруг в машине раздался тонкий пронзительный крик.
— А-а-а! Сволочи! Втянули! А-а-а! Зачем я?.. Почему?..
Лавров ругался грязно и долго, кричал, сглатывая слезы, и снова ругался. Оперативнику надоел этот спектакль. Он положил руку на плечо Лаврова и тряхнул его.
— Прекрати! Успеешь наораться!
Лавров мгновенно умолк. Камынин остался безучастным. Тютчина процедила сквозь зубы:
— Дурак!
Взглянув на нее, Лавров опять взорвался.
— Да! Я дурак! Идиот! Да не такой, как ты думаешь. — Он грязно обозвал ее. — Пусть твой Аркашечка не рассчитывает прокантоваться. Пусть с нами садится! Пусть!