Искатель. 1973. Выпуск №6
Шрифт:
— Спасибо, — серьезно сказал он. — Я действительно подумаю об этом. Но давай займемся каким-нибудь несерьезным делом. Например, поужинаем, потом пойдем в кино, а лучше на танцы. Мы так давно не танцевали.
Она промолчала.
— Боишься встретиться со своими учениками, и это произведет не тот педагогический эффект, — подзадорил Ларису Грошев.
— При чем тут ученики? — рассердилась она.
— Я помню по своим школьным годам, что хорошо танцующий учитель вызывал у нас, учеников, повышенное
Она искоса посмотрела на него — безмятежно спокойного, чуть насмешливого, улыбнулась:
— Хорошо. Поступим несерьезно.
Они ужинали, танцевали, и, конечно, Лариса встретила своих не то что великовозрастных, но взрослеющих учениц. Мальчишки на танцах отсутствовали. И девчонки смотрели на Ларису с восхищением и с некоторой опаской: танцевала Лариса отлично.
9
Но сделать подсказанное Ларисой — поискать мужчину — он не успел. Утром его вызвал Ивонин и положил перед Николаем шифровку. В Москве, в ГУМе, женщина продавала свитеры из партии «меченых атомов». Торговка оказалась из того самого города, куда Николай ездил знакомиться с двойником своего дела.
— Поезжай немедленно, — сказал Ивонин. — С МУРом я уже договорился.
Но уехать сразу Грошев не сумел: самолет ушел, а до поезда оставалось несколько часов. И как раз в тот момент к нему пришла заведующая секцией трикотажа. За прошедшие дни она поблекла и осунулась.
— Не знаю, помогу ли… тем более и сама уверена, что Валентина ни в чем не виновата… — начала она, нервно мучая полные красивые пальцы.
— Ну, если есть подозрения… — неопределенно ответил Николай, проводя ее в кабинет. — Все может пригодиться.
— Не знаю, с чего начать…
— По порядку. Так проще… Хотя и длиннее, — он улыбнулся, и женщина постаралась ответить ему улыбкой.
— Валентина Ефимова работает в секции кожгалантереи. Она молода, пришла на базу позже других… Дело свое знает… Но вот что мы вспомнили. Перед прошлой пропажей и теперь она у меня спрашивала: не будет ли мужских свитеров. Чистошерстяных. Прошлый раз я ей сказала, но сейчас и сама не знала. Потому промолчала.
— Не вижу ничего подозрительного… — на всякий случай состорожничал Николай.
— Может быть, поэтому я и не обратила на это внимания, — согласно кивнула заведующая секцией. — Но Валентина потом интересовалась у товароведа, в какие магазины пойдет трикотаж и кто там заведующий. Когда товаровед спросила, зачем ей знать, она ответила, что один знакомый просил. В прошлом это никого бы не удивило. Всех нас время от времени просят или достать нужную вещь, или хотя бы сказать, когда и в какой магазин она поступит.
— А как вы узнали, что Валентина спрашивала товароведа?
— Случайно… Мы теперь к каждой мелочи присматриваемся. Разговорились, прикидывали, как же могли произойти кражи, вот товаровед и сказала: вначале кто-то интересуется, а потом крадет. Мы посоветовались… и решили, что я должна вас поставить в известность.
Он погрустнел и спросил, чтобы успокоить самого себя:
— А Ефимова об этом знает?
Поймав недоумевающий взгляд, Грошев уточнил:
— Что вы пошли ко мне?..
— Нет… Вы думаете, следовало сказать?
Грошев спрятал глаза, и заведующая не поняла, хорошо или плохо она поступила.
— Вы думаете, она сама должна была сказать вам об этом?
— Я с ней не беседовал, — ответил Грошев, и на душе у него словно прояснилось. — А вы не знаете, кто тот человек, для которого Валентина узнавала о трикотаже?
— Точно не знаю… Вроде бы шофер… Она как-то говорила, что у нее был парень, который когда-то к ней сватался, но потом они разошлись. А теперь они просто в хороших отношениях… Но кто он, откуда — не знаю…
Несколько минут Николай посидел за столом, соображал, что делать в первую очередь. Уезжать в Москву или проверить заявление заведующей. Делать, в сущности, надо было и то и другое одновременно. Но перепоручать расследование хотя бы части внезапно всплывшего эпизода ему не хотелось: по внутренней убежденности необходимости заглянуть в глаза каждому, кто может быть причастен к делу. Ведь и этот эпизод можно расценивать по-разному. Возможно, завсекцией, запутывая нового человека, отводит подозрения, но вспомнились ее руки, беззащитность во взгляде, и Грошев решил: она по-честному старается помочь следствию.
Он поехал на базу и попросил директора вызвать Ефимову.
Она вошла быстро и, не ожидая вопроса, сказала:
— Вы, конечно, будете спрашивать, для кого я узнавала о трикотаже? Я угадала? Так вот… — голос ее окреп и зазвучал почти торжественно. — Был у меня ухажер — Коля Прохоров. Он и познакомил меня с моим мужем, своим дружком. А я его познакомила со своей подружкой. Он и женился на подружке, а я вышла замуж за его дружка. А друзья мы по-прежнему. Он-то и просил меня узнать о чистошерстяном свитере: он шофер, часто ходит в дальние рейсы…
— Где он работает?
— Он? В грузовом атэхэ. — Она так и сказала — «атэхэ».
— Вы ему говорили о трикотаже, по крайней мере, два раза. Неужели он так и не приобрел свитера?
— Нет, — покрутила она головой. — И не два раза я говорила, а четыре. Но он то в рейсе, то его размера нет.
Веселая, решительная женщина понравилась Николаю свободным и в то же время полным достоинства обращением.
Крепко сбитая, небольшого росточка, с чуть выпуклыми карими глазами, живыми и ясными.