Искатель. 1975. Выпуск №1
Шрифт:
— Первый раз вижу, чтобы он…
И осеклась, увидев каменно-неподвижное, как бы затвердевшее лицо своего соседа, напряженный взгляд, направленный в одну точку. Однажды Нонна уже видела Ура таким. Почему-то ей стало страшно, она отодвинулась, насколько позволяли подлокотники кресла.
Максим Исидорович медленно подошел к столу, налил в стакан минеральной воды, медленно выпил в полной тишине. Затем склонился над текстом доклада. Чертовы формулы, в глазах рябит… На чем он остановился?.. Кажется, вот на этой формуле.
Так,
Ну, нельзя больше тянуть. В зале покашливают, шепчутся — разве это дело? Еще раз вчитавшись в формулу и следующий за ней текст, Пиреев пошел к доске и взял мел.
Проклятье! Все выскочило из головы — и буквы и цифры. Стуча мелом, Пиреев расписался на доске. Раз вывел свою подпись, другой, третий… десятый…
По конференц-залу шел, нарастая, ропот удивления. Председатель ученого совета громко кашлянул.
— Максим Исидорович, — сказал он с печалью в голосе, — по-видимому, нам придется остановить защиту. Вы переутомились, вам надо отдохнуть…
Пиреев посмотрел на взволнованное лицо председателя, своего давнишнего друга, посмотрел на членов совета, повскакавших с мест, потом встретился взглядом с отчаянным, близким к истерике взглядом жены и тут только понял, что свершилось нечто ужасное.
Он схватил свой доклад и, теряя на ходу листки, понуро пошел к выходу.
Сразу после неудачной защиты он приехал домой и заперся у себя в кабинете. Некоторое время он лежал, закрыв глаза, на диване и пытался понять, что же, собственно, произошло с его памятью, никогда прежде его не подводившей. Однако ничем, кроме переутомления, он не сумел объяснить себе причину странного помрачения.
Да, нервное переутомление. Завтра же надо назначить медицинскую комиссию и зафиксировать этот факт. Потом подготовить объяснительную записку…
Он придвинул к себе телефон, Спокойно, деловито распорядился отменить банкет, к которому все уже было готово в ресторане «Дружба».
Кроме банкета, Максим Исидорович намеревался пригласить в субботу к себе на дачу, на шашлык, десяток избранных лиц. Хорошо, что он не успел сообщить им о своем намерении. Жаль только, что баран уже закуплен. Ну да ничего, не пропадет баран.
Он позвонил в медицинское ведомство и договорился о созыве комиссии.
Так, и это сделано. Теперь оставалось главное — найти виновников его поражения.
Максим Исидорович, укрепив себя стаканом чая, раскрыл папку с опозоренным докладом. Чем больше он листал его, тем более убеждался, что эта хитрая змея, директриса Физики моря, нарочно подсунула ему такой сложный материал. Разве нельзя было сделать так, чтобы и диссертабельно получилось, и в то же время доходчиво? Кому нужно столько математики? В приличной диссертации все должно быть в меру…
Нарочно, нарочно она решила запутать его в бесчисленных уравнениях! И этого подозрительного молодчика специально привлекла… Где, позвольте вас спросить, обучали математике этого юного нахала? Не пора ли разобраться, кто он, собственно, такой и с какой целью приехал сюда?
Максим Исидорович вдруг вспомнил странную байку о каком-то продавце из промтоварного магазинчика, который будто бы взлетел на воздух, побарахтался немного и плюхнулся на землю. Молва связывала подвешенного в воздухе продавца с Уром. Тогда он, Пиреев, не поверил вздорному слуху, но теперь…
Всей печенкой он чувствовал, что ухватил важное звено. Все более отчетливо вспомнил неприятное ощущение чьего-то неподвижного, тяжелого взгляда на себе во время защиты и теперь уверился в том, что взгляд этот принадлежал Уру. Он сидел рядом с Селезневой, с этой ходячей статуей, и не сводил своих гляделок с него, Пиреева. А что, если он и впрямь гипнотизер?.. А эта змея, директорша, сидела и насмешливо щурилась…
Испытав горячий прилив гнева, Максим Исидорович положил перед собой лист бумаги, схватил ручку — и побежали по белому листу быстрые тесные строчки.
Позднее, приехав к себе на дачу, он распорядился зарезать барана. Жаль, не соберутся гости по вечерней прохладе, зазря такой богатый баран пропадет! Впрочем, пропадать ему нет резона. И Пиреев велел заднюю ляжку и немного ребрышек оставить на шашлык. Остальное мясо садовник Эльхан вынес за ворота и распродал в розницу на соседних дачах.
И вот он, шашлык. Максим Исидорович сам помог Эльхану нанизывать куски мяса на шампуры, сам ворочал их на мангале, нагулял себе аппетиту. С соседних дач тоже тянуло шашлычным духом.
Не следовало, ах, не следовало Максиму Исидоровичу есть злополучного этого барана! Не расслышал он подвоха в жалобном бараньем меканье…
— Прочтите. — Вера Федоровна протянула Грушину бумагу с цветным штампом в углу, с номером и датой.
Бумага была убийственная. Нет, нет, она не содержала угроз и проклятий. Напротив, она была исполнена благожелательности и имела целью «достижение экономии фондов исследовательских работ». Именно поэтому исследование электромагнитных явлений в океанских течениях исключалось из тематики института как неподготовленное.
— Поразительно! — воскликнул Грушин, прочитав бумагу и передавая ее Нонне.
— Вас это поражает, Леонид Петрович? — Вера Федоровна включила настольный вентилятор и подставила воздушной струе разгоряченное лицо. — А ведь в прошлом году вы примерно в таких же выражениях возражали против океанской темы.
Грушин беспокойно заерзал на стуле:
— Я действительно возражал, потому что… потому что у нас на Каспии дел полно… Помилуйте, Вера Федоровна, вы ведь не думаете, надеюсь, что я…