Искатель. 1976. Выпуск №2
Шрифт:
С последними, исчезающими звуками возник и закружился огромный водяной столб, рассыпался в мелкие изумрудные брызги и исчез.
На несколько минут все замерли, а потом по колонне легким ветерком пронесся неясный шум, который, набирая силу, как зарождающийся ураган, выплеснулся диким восторженным ревом.
Риф проснулся.
Ветер играл с голубой шторкой, солнечный зайчик весело плясал около настенных часов. Риф легко вскинул сильное тело и накрыл зайчик ладонью.
— Пойма-ал. Теперь не убежишь!
Но зайчик дернулся и выскользнул.
Спать уже не хотелось. Он принял душ, тщательно причесался и долго раздумывал, какую рубашку надеть.
В редакцию он пришел за десять минут до начала работы, но был уже не первым. На всех этажах только и говорили, что о сказочных сиренах, да возносили славу Шекелю.
— Здравствуйте, Риф, — фотограф Беркли протянул ему свою треугольную ладошку. — Теперь я знаю ваш вкус. Вы так ели глазами сирену на корме, ту, у которой волосы перехвачены у затылка. Жаль, что не было фотоаппарата. Я бы сделал вам блестящий портрет. Во сне, к сожалению, я всегда забываю свою камеру.
— А ты вставь объектив вместо глаза под повязку. Чтобы не пустовало место в черепе, — зло пошутил программист Френк. И зашагал по коридору как ни в чем не бывало.
— Что за народ! — Беркли даже не обиделся. — Сказал гадость и будто проглотил стимулирующую таблетку. Теперь у него на целый день отличное настроение.
— Риф, я вас поздравляю!
— С чем?
— Вы голосовали за предложение Майкла Флинта. Значит, тут есть и ваша доля.
В кабинет вошел шеф. Случай сам по себе был редкий. Обычно шеф не любил бродить по редакционным кабинетам, да еще в начале рабочего дня.
— Здравствуйте, рыцари пера! Сегодня у всех преотличное настроение. Все бодры…
— А мне что-то снова хочется спать, — отозвался Беркли. — Я не прочь еще раз послушать кошечек. Шеф расхохотался.
— Да, да… оказалось, что Флинт прав. В вычислительном центре сообщили, что тираж «Сна» можно увеличить на двадцать восемь процентов. И это уже после первой ночи. В конце недели все голосовавшие за этот проект получат кругленькую премию.
— А воздержавшиеся? — не утерпел Беркли.
— Воздержавшиеся — тоже.
Риф проснулся.
Все тот же берег. Все так же бьет солнце в щели. Как и неделю назад, проглотив на завтрак калорийные таблетки, он вместе со всеми выбежал наружу. Беркли задержался у входа и поднял кусочек темного стекла.
— Зачем тебе? — спросил Риф.
— Светофильтр. Охранник в прошлый раз разбил очки. Я еще тогда хотел взять осколок, но не нашел. В перерыве я тебе кое-что покажу.
— Быстро-быстро — некогда болтать, сони! — прокричал в мегафон охранник. Риф взял лопату и поспешил к своей группе. Одноглазый Беркли очутился рядом и при каждом удобном случае тер края осколка, стараясь придать ему форму овала.
В следующем сне за обедом Беркли подсунул ему в руку два микроснимка. Как ему удалось их сделать, Риф не понимал. Беркли ел баланду и бормотал какие-то песенки. Охранник, уже привыкший к этому странному соне, не обращал на него внимания. Беркли толкнул Рифа локтем в бок и как ни в чем не бывало продолжал свое бормотание. Риф прислушался. Беркли напевал себе под нос.
— Творятся странные дела, ла-ла-ла, куча мала, — подвывал он в конце чуть громче.
— Вчера собрал аппарат в глазу, снял тебя и стрекозу, — чуть громче: — зу-зу-зу-зу… Непонятно мне: что же вижу я во сне? — И чуть громче: — По весне, на сосне…
Прозвенел сигнал окончания перерыва.
Риф встал, перевернул миску вверх дном, потом вдруг засунул ее себе под куртку.
— Держитесь рядом, — шепнул он Беркли. — У меня любопытная идея.
В конце работы вместо чарующей музыки со стороны барака вдруг раздались огненные звуки флогистона. На серповидной площадке несколько обнаженных женщин исполняли новомодный танец. Искусно подсвеченные тела их переливались всеми огнями радуги. Усиленная динамиками песенка заполняла все пространство. Казалось, звуки вырываются отовсюду: сверху, из-под ног, из океана. Но слова эти Риф слышал впервые.
Кто хочет нас, сейчас, сейчас Лови огонь в крови! Спешите к нам, пока тамтам Стучит, зовя к любви. Любви отпущен ровно час, Достаточно вполне! Кто хочет нас сейчас, сейчас? Как наяву — во сне!..Толпа устремилась к серповидной эстраде. Риф и Беркли бежали последними.
— Ну, голуби, быстренько! — над головами закружил охранник на «стрекозе». Он вертел в руках биорон, как ковбой из старинных вестернов свой пистолет.
— Быстренько, быстренько, — гоготал он вверху, наводя страшное оружие. — А не то…
— Приятель вывихнул ногу, — прокричал Риф.
— Скачите на трех, а то разберут всех девочек. Будете только смотреть и облизываться.
Он улетел в голову колонны.
Рифу снова пришла странная мысль: «Ведь этот сон будет длиться еще двадцать дней. Значит, каждый раз, если я ослушаюсь, в меня будут стрелять? Или же все зависит от моих поступков? Любопытно! Почему бы не попробовать умереть? Интересно, что получится?» Он дернул Беркли за рукав куртки и упал на камни.
Когда рабочих уводили в барак, Риф и Беркли были уже в трех милях от лагеря. Охранник не заметил беглецов, и они, прячась за камнями, забились в трещину между скал.
Они брели по кромке прибоя, с наслаждением вдыхая солоноватый воздух. Правда, мысли о штрафе немного беспокоили их. Будет неприятный разговор с шефом, но Риф мог раз в жизни себе это позволить. «Отступление от приказов в планируемых снах карается полугодовым штрафом». «Соню» невозможно было обмануть, и всегда выяснялось, правильно ли ты спал. Все это Рифу было известно: сам писал об этом в своей газете. Но один раз почему бы не попробовать?