Искатель. 1977. Выпуск №3
Шрифт:
— Его ищут.
— Как это — «ищут»?
— После лавины никто не видел Павла Степановича. Попов звонил, обещал приехать. Наверно, он знает…
Сергей повернулся и, ничего не сказав, пошел обратно в свою комнату. В голове у него все спуталось. Неожиданное спасение поселка, исчезновение Строкова, какие-то работы внизу, которые вел Строков… Что все это значит?
Он понимал: все нужно обдумать. Строков старался быть незаметным, не хотел никому мешать и вечно у всех путался под ногами. А сейчас, когда дело сделано, он исчез. Так что же Строков сделал? Хакимов сказал: добился собственной группы… Интересно, как? Все время меня подталкивал к правильному решению, почти за шиворот привел на лавиносбор. Я сопротивлялся, а он не отчаивался — тащил. Лишь после того, как я его предал на комиссии, он начал действовать самостоятельно. И я тоже… Именно с этого момента, оставшись один, я стал делать ошибки, пока в конце концов не угробил все дело. Вместо того чтобы заранее выйти на плато, пока была дорога, я ждал до последнего, и в результате попал в аварию, из-за меня разбили машину, чуть не погибла вся группа. Но самая главная ошибка в том, что я не стал понижать уровень озера, не добился эвакуации поселка, как просил меня Строков перед самой комиссией, а стал доказывать собственную теорию поворота лавины с помощью взрывов. Так было удобнее для всех, и я сам поверил в это именно потому, что так было удобнее… Ладно, приедет Попов, я ему все объясню…
Начальник метеоуправления приехал через три дня. Разговор получился длинный, хотя в самом начале, когда Сергей начал свои объяснения, Попов поморщился, как от зубной боли, и сказал:
— Что ты занудство разводишь! Я и так знаю, что Строков был прав, а ты — нет. Жаль, что на комиссии мы с тобой этого не поняли. А теперь все это уже не имеет значения. Важен результат…
— Куда девался Строков?
Попов промолчал. Сергей давно уже чувствовал, что за исчезновением Строкова кроется что-то неожиданное и малоприятное.
— Черт его знает, что за история получилась. Я как раз хотел тебя спросить, что ты об этом знаешь.
— О чем, об этом?
— О Строкове. Куда он мог уехать?
— Ну он вроде бы к сыновьям собирался… — нерешительно начал Сергей, потому что сам не верил, что Строков может вот так незаметно и неожиданно уехать к своим, слишком уж многочисленным сыновьям.
— Не было у него никаких сыновей.
— Как это не было?! Он же мне сам говорил!
— Мало ли что он тебе говорил.
— Но ведь телеграммы приходили, я видел!
— Телеграммы он сам себе отправлял из райцентра. Мы это проверили.
— Но зачем?! Зачем?
— А это уж ты сам подумай. Об этом тебе лучше знать.
Сергей почувствовал, что мучительно краснеет.
— Во всяком случае, я его здесь не прячу.
— Конечно, зачем тебе его прятать. Строков получил группу и ушел в верховья, к озеру. Группа вернулась без него. Когда вся работа была закончена и они возвращались, Строков попросил, чтобы дальше шли без него. Есть, мол, у него какие-то дела. Где именно и какие, собственно, дела, ничего не сказал. Поселок был уже рядом, и никто не стал возражать. Это еще до лавины было. Лавина сошла на следующий день, и всем стало не до Строкова. Потом кто-то видел его на вокзале. В управление он зашел вечером, когда там никого не было, кроме секретарши. Забрал документы и даже письма не оставил.
Сергей думал о том, что этого не может быть — не такой Строков человек, чтобы исчезнуть бесследно. Он еще объявится. Обязательно объявится в самый неподходящий момент.
Чтобы как-то разрушить молчание, заставить Попова говорить дальше, высказать все недосказанное, он спросил его прямо:
— Ты сам-то что об этом думаешь?
— Думаю, что он не вернется. Раз уж он захотел исчезнуть, то сделал это обстоятельно, как все, за что брался. Он, видишь ли, говорил, что молодежи не надо мешать. Приходит такая пора, когда она становится вполне самостоятельной — молодежь. И старики начинают путаться у нее под ногами. Он решил не путаться. Он считал, что ты вполне подходишь для должности начальника станции, и не мог даже представить, что тебе эта должность до лампочки, что ты ждешь не дождешься, когда сможешь вернуться в управление, к своему столу.
— Ты так думаешь?
— А что, разве не так?
Сергей не спешил с ответом, и Попов продолжал:
— Я бы тебя с удовольствием уволил с должности заведующего отделом. К сожалению, нет у меня для этого формальных оснований, так что возвращайся.
— Спасибо. Заявление тебе сейчас написать?
— Можешь не торопиться. Характеристику дадим самую лестную. В конце концов, впервые в мировой практике ты применил новый метод борьбы с лавинами.
— Перестань издеваться!
— Ты Строкову спасибо скажи. Он везде действовал от твоего имени. Даже свою последнюю группу организовал якобы по поручению нового начальника. Так что это мы с тобой знаем, как было дело, остальные считают, что ты и Строков действовали как одно лицо. Что ты и Строков спасли поселок от лавины, и, в сущности, это так и есть. Потому что в последний момент ты все же сделал, что мог, что считал возможным сделать, и тебе удалось частично обезвредить лавину, уменьшить ее массу. Поэтому наш разговор идет в другой плоскости.
— Я понимаю тебя. — Сергей вдруг почувствовал облегчение, точно теперь Попов уже не имел больше права судить его. В сущности, он и раньше его не имел. И никто, кроме него самого да, пожалуй, Строкова, не имел на это права. Потому что в конце концов именно Строков сделал за него всю работу. Сделал и исчез, предоставив другим пожинать плоды своих трудов.
«Сам он не в плодах нуждался, а в результате. И не уезжал так долго потому, что не доверял мне, не мог оставить на меня свое основное дело. Лавину он мне так и не передал».
— За откровенность — спасибо, — сказал он вслух. — Станцию когда будешь принимать?
— Да хоть завтра, если ты настаиваешь.
— При чем здесь мои настояния?
— При том, что это ты сам будешь решать, сдавать тебе станцию или нет. Это твое личное дело. Никто не может заставить тебя здесь остаться, и никто не просит уезжать. Вот разве Строков…
— Что, Строков?
— Он хотел, чтобы ты остался на этой должности.
— Он тебе говорил?
— Говорил.
— Хорошо. Я подумаю.
— Ну и что теперь будет, Сережа? Что ты решил?
— Ничего не будет. Назначат нового начальника. Может быть, Строков найдется. А я буду искать другую работу. Займусь наконец диссертацией. Мы с тобой уедем отсюда. Поженимся, начнем налаживать новую жизнь.
— Тебе ведь не хочется уезжать…
— Я сам еще этого не знаю.
— А я знаю. Так и должно быть.
Они надолго замолчали. В звенящем от тишины воздухе незаметно родился звук. Он был сродни тишине, такой же звенящий, чуть слышный, и только потом стал громче, уверенней. За стеной завелся сверчок. Тоже, наверно, почувствовал весну, которая наконец добралась и сюда. Из открытой форточки впервые не тянуло холодом. Синий сумрак за окном постепенно светлел. Если несколько раз проснуться так рано, может быть, удастся понять, почему Строков любил эти часы перед самым восходом солнца. Он что-то говорил об этом, но сейчас Сергей никак не мог вспомнить, что именно.