Искатель. 1977. Выпуск №4
Шрифт:
Бэкстер почувствовал реальный выход из создавшегося положения. Он ведь может обратиться к любому полицейскому и все ему рассказать или забраться куда подальше и сначала привести свои разбитые нервы в порядок. Потом он сможет связаться со Спенсом. Да, это потом. Все это надо сделать потом. А сейчас, пока он не успокоится, ему не стоит ни с кем говорить. Да, и сначала надо еще как-то выбраться отсюда. Может быть и так, что голландец Хейден стоит где-нибудь здесь, за углом, прячется в парадном напротив или сидит в одной из машин, стоящих у тротуара.
Тут Бэкстеру пришла в голову прекрасная идея. Люди всегда оставляют
Проехав около шести кварталов к центру города, он старался все время забирать правее к Бродвею и, только остановившись на красный свет у Восьмой авеню, подъехал к тротуару и вышел из машины. Через пять минут он уже смешался с толпой людей, шагающих по Бродвею.
На этой улице не было ничего, что хоть чем-то напоминало о голландце Хейдене, и от этого Бэкстеру стало легче. Но как только он расслабился, то понял, что неимоверно устал. Физические и психические нагрузки измотали его вконец. Казалось, что до бара О'Коннела еще шагать сотни миль. Конечно, он мог бы остановиться и выпить необходимый ему стаканчик где-нибудь в другом месте, но бар О'Коннела казался ему недосягаемым оазисом безопасности. Как только он доберется туда, с ним уже ничего не случится. Люди искоса поглядывали на него, когда он, пошатываясь, шел через город. А он просто не отдавал себе отчета в том, как выглядит со стороны: лицо и руки в кровавых ссадинах, брючина разорвана, весь костюм выпачкан в грязи и гудроне.
И как раз в тот момент, когда уже не было никаких сил сделать ни ярда, он увидел тусклые огни над баром О'Коннела. Пошатываясь, ввалился в бар.
— Боже мой, господин Бэкстер, какой ужас, как вы выглядите! — вскричал Деннис. — Что случилось?
— Деннис, ради бога, дай лучше выпить!
Вот уже второй раз подряд пробуждался Поль Бэкстер с самыми жуткими ощущениями и каждый раз не в своей собственной квартире. Открыв глаза, он лежал без движений в полутьме, пытаясь представить, что происходило в моменты забытья.
Постепенно все прояснялось. Он уже понял, что лежит на старом кожаном диване в служебной комнате Пэта О'Коннела, которую все, оптимистично шутя, называли «кабинетом». Он не помнил, как попал сюда, но, судя по тонким полоскам света, пробивающимся сквозь ставни на окнах, понял, что, видимо, уже наступило утро.
Он попробовал повернуться и застонал от боли. Все тело было в ссадинах от вчерашнего падения. Встав, он заковылял к двери.
— Деннис! Деннис!
Через минуту появился Деннис.
— Который час? — спросил Бэкстер.
— Четыре часа дня, господин Бэкстер. Вы проспали почти четырнадцать часов. Думаю, что вам это только на пользу.
— Сейчас мне бы лучше пару глоточков спиртного.
— Я так и думал, — ответил Деннис. Он полез в задний карман и вытащил фляжку виски. — Я догадывался, что вам сейчас здорово не по себе.
Бэкстер
— Деннис, у вас есть газеты? Сегодняшние газеты.
— Конечно, — ответил Деннис. — Сейчас принесу. Масса интересного. Вчера вечером агенты ФБР схватили голландца Хейдена. На Десятой авеню. Пристрелили его ко всем чертям.
Бэкстер облизал пересохшие губы.
— Разрешите мне самому посмотреть газету, Деннис. Между прочим, нет ли у вас бритвы?
Деннис принес газету, бритву и ушел. Бэкстер опустился на край дивана. Да, мрачная картина. Вот фотография Хейдена, «взятая из картотеки хирурга после пластической операции». Потом шла фотография того, второго типа, лежащего в пыли с открытым ртом, из которого текла струйка крови, застывшие глаза были широко открыты. Под фотографией была подпись: «Конец безумному бандиту».
Может быть, и так, подумал Бэкстер. Вполне может быть, что этот мертвый человек действительно сумасшедший бандит, но ведь это не голландец Хейден. Бэкстер было потянулся за бутылкой, стоящей около него на полу, но был настолько поглощен чтением, что до бутылки так и не дотянулся. В газете пелись дифирамбы специальному агенту ФБР Джону Спенсу. Тут была также и фотография почти обнаженной Флоренс Кнэпп, той девицы, которая выдала агентам Хейдена. Была и фотография хирурга, который «под страхом смерти делал пластическую операцию голландцу Хейдену».
Бэкстер сидел и, хмурясь, рассматривал эти фото. Где-то внутри негодовал Бэкстер-журналист. Эти фотографии, говорил он про себя, жуткое недоразумение. Они, по сути, второе недоразумение в этом разыгранном праздничном представлении, которое должно было убедить общественность в том, что голландец Хейден мертв.
Первой ошибкой и недоразумением было фатальное желание Хейдена присутствовать на своей собственной казни, в результате чего он и был обнаружен. Эти фотографии уже вторая ошибка. Ведь даже Джон Спенс должен был почувствовать здесь подвох. Например, эта девица не только позволяет всем себя фотографировать, но и сообщает свою фамилию! У Хейдена ведь масса дружков, и если бы он действительно был убит, то они уже давно бы свели счеты со всеми предателями, а тут эта девица, позирующая перед камерами, сообщает не только свою фамилию, но даже, и адрес отеля, где она живет! Довольно любопытная смесь, если только, конечно, не знать, что Хейден на самом деле не убит. Его дружки и пальцем ее не тронут да сами вдоволь посмеются над тем, что Спенс, даже не подозревая, убил совсем другого человека.
В этот момент Бэкстер почувствовал, что и на нем лежит определенная доля ответственности за все происходящее. Он обязан явиться к Спенсу и доложить ему обо всем.
Включив электробритву, он стал бриться, глядясь в пыльное зеркало на стене. Бутылка виски так и осталась стоять едва отпитой на полу у дивана.
На столе у секретарши Спенса раздался звонок. Она повернулась к Бэкстеру, сказала:
— Вы можете зайти, господин Бэкстер.
Спенс просматривал какие-то бумаги и даже не взглянул на вошедшего Бэкстера. Он молчал. Бэкстер стоял прямо напротив стола Спенса, пытаясь вытащить из кармана сигарету, но сильная дрожь мешала ему сделать это.