Искатель. 1977. Выпуск №6
Шрифт:
— Вот как не надо делать тройное сальто с десятиметровой вышки!
— Верно, — согласился Лорка, — не надо так. Нехорошо. Неэстетично.
Дюк сделал несколько мощных гребков, выбрался на берег и, скаля зубы, принялся вытираться мохнатым полотенцем. Под загорелой кожей перекатывались и играли мышцы. Усаживаясь рядом с Лоркой, Игорь спросил:
— Ты один или с Эллой?
— А что, надо было привезти?
Игорь не ответил и, пристально глядя на воду, жестом призвал Лорку к молчанию: Федор ничего не понял, однако, подражая Дюку, принялся смотреть на воду. Но ничего не происходило, вода как вода.
— Ожидается явление Христа народу? — шепотом спросил Лорка.
Игорь скорчил презрительную гримасу.
— Дядька Черномор с прекрасными витязями?
С той же миной Дюк помотал головой. Федор хотел спросить еще о чем-то, но не успел. Вода легонько вспучилась, запузырилась, и на поверхности появилась хорошенькая девичья головка. Она встряхнула коротко стриженными волосами, нараспев укоризненно сказала:
— Что же вы, Игорь?
Дюк не без торжества взглянул на Лорку и скороговоркой спортивного комментатора проговорил:
— Одно из торжественнейших событий сегодняшнего дня — рождение Афродиты из морской пены. Зовут Ладой.
Лада перевела взгляд с Игоря на Лорку, потом обратно, неторопливо вытерла еще раз ладонью лицо и так же нараспев выговорила:
— Болтун вы, Игорь. Неисправимый.
Пока она подплывала к берегу, движения у нее были плавны, изящны, но довольно энергичны, Дюк в том же репортерском тоне вещал:
— Неблагодарность свыше — проклятие рода человеческого всех времен и народов. Боги никогда не понимали людей. А если и понимали, то не так, как нужно. Когда же случилось понять по-настоящему, вместо наград на голову бедных смертных обрушивались всякие кары и злодейства. Исключение составляла Афродита, она многое и с чистым сердцем дарила и богам и людям. Например, Парису она подарила яблоко. Но, увы, это было ужасно давно, а я не Парис. Я гораздо лучше! Но за то, что, изнемогая от солнечного зноя, наблюдал с вышки за божественными ходами скоростного подводного ориентирования, новоявленная Афродита вместо яблока наградила меня титулом болтуна.
Лениво вытираясь мохнатой простыней, «Афродита» с рассеянной улыбкой слушала болтовню Игоря. Она и правда была похожа на светлую богиню любви. Платиновые волосы, фиалковые глаза, мягкие черты лица, нежный золотистый загар и несколько массивные скульптурные формы. В ней не было элегантности Эллы, изящества Альты, спокойной женственности Валентины. В ее замедленных, льющихся движениях была своя, особая грация, обращенная не на окружающих, а как бы внутрь себя.
— Хорошо, вы получите свое яблоко.
— Из ваших божественных рук?
— Разумеется. За ужином.
— О жалкий жребий мой! Я мечтал совсем о другом, — сокрушенно возгласил Игорь.
Молодая женщина легонько шлепнула его по руке и с медлительной гибкостью поднялась на ноги.
— Забирайте его с собой, Федор… Для санатория у него слишком много энергии.
— Куда же я его дену, такого энергичного?
— На Кику. Да вы не удивляйтесь, он мне все уши прожужжал о вас и об этой планете.
Она перекинула простыню через плечо.
— Мне пора. До свидания, Федор.
Провожая ее глазами, Лорка спросил вполголоса:
— Влюблен?
— Пока нет.
— А потом?
— Кто из смертных может уверенно говорить о «потом»? — усмехнулся Игорь и добавил уже серьезно: — Я жалею ее. Не удивляйся — у нее искусственные легкие, оба. Поэтому и занимается подводным плаванием — соединяет приятное с полезным, под высоким давлением ускоряется функциональная приживаемость этих органов. А дыхательные пути и легкие ей выжгло дотла на заводе синтезпродуктов. Произошла утечка какого-то сверхъядовитого промежуточного вещества. Дыхательные пути ей регенерировали, а вместо легких — биомехи.
— Так она же здорова теперь. За что же ты ее жалеешь? — хмуро спросил Лорка.
По губам Дюка скользнула улыбка.
— По инерции, Ты видел ее? Разве не Афродита?
— Красивая женщина, — подтвердил Лорка.
— А красивые женщины очень уязвимы во всем, что касается их внешности, да и просто здоровья. У Лады была жестокая депрессия после реанимации. Она считала себя неполноценной, уродкой, помесью человека и механизма. Ей не хотелось жить. Двумя неделями раньше ты бы не узнал ее, это была тень теперешней богини. У меня сердце сжалось, когда я ее увидел. — Игорь плутовато усмехнулся. — И я принялся напропалую за ней ухаживать. Говорил комплименты, иногда выглядел таким прожженным ловеласом, что даже окружающие морщились. Изображал роковую влюбленность в духе рыцарского средневековья и страданий молодого Вертера. Специально перечитал эллинскую мифологию. Она быстро разобралась, что я дурака валяю, но незаметно втянулась в эту игру. Сказался инстинкт красивой женщины.
— Так и играете до сих пор?
Дюк задумался, пожал плечами и вдруг засмеялся:
— А черт его знает! Во всяком случае, мы по-настоящему подружились, и игра у нас уже другая.
Помедлив, Лорка спросил:
— Ты уж прости меня, но почему ты спросил про Эллу?
— А что, нельзя?
— Почему же нельзя?
— Вот я и спросил. — Дюк помолчал. — Недавно мы говорили с ней по видеофону. Спрашивает: «Навестить тебя?» Я говорю: «А это нужно?» — «Наверно, не нужно», — отвечает. — Игорь взглянул на Лорку и усмехнулся. — Трудно рвать старые цепи. Даже когда они насквозь проржавели и стали не крепче бечевки.
Лорка присмотрелся к его лицу и круто сменил тему разговора, благо он уже понял, что к чему.
— Послушай, Игорь, а что, если тебе последовать совету Лады?
Дюк непонимающе взглянул на него.
— А именно?
— Отправиться со мной на Кику.
Игорь присвистнул, разглядывая Лорку, видимо, разбирался, не шутит ли.
— Ты для этого и прилетел, рыжий ангел? — проговорил он наконец.
— Дьявол, теперь уже дьявол, Игорь. Я же собираюсь утащить тебя на Кику, а это настоящая преисподняя, судя по всему.
Южное, чуть скуластое лицо Дюка стало сосредоточенным, приобретая законченные скульптурные черты.
— Я и правда мечтал об этом, но справлюсь ли? Дело серьезное, надо подумать.
Лорка видел, что Игорь, как это иногда случалось с ним, немного актерствует, а поэтому сказал суховато:
— Не строй барышню-дворянку, которой кузен предлагает руку и сердце. Время не терпит. Мне нужен ответ немедленно.
— Ишь ты, даже подумать нельзя!
— По-моему, ты уже давно обо всем подумал.