Искатель. 1979. Выпуск №2
Шрифт:
Начальник отдела безопасности бушевал. Две дюжины чиновников были разосланы по всем направлениям. Нидлу было поручено тотчас же поехать к доктору Гюттлу и расследовать, каким образом смог убежать Деттмар.
Гофрату было бы желательно приписать врачу пособничество в совершении побега, но то было бы явной бессмыслицей.
Заваренную кашу должен был расхлебать Хорнтхалер. Возможно, Деттмар будет схвачен прежде, чем об этом пронюхает пресса.
Стук в дверь вывел
— У меня не так много времени, — сказал Ланцендорф, переводя дух. — Я воспользовался обеденным перерывом, чтобы прийти сюда. Господин Шельбаум на месте?
Нидл покачал головой.
— Сегодня утром я получил письмо, — сказал Петер. — Оно мне кажется несколько странным.
Инспектор взял конверт. Адрес был написан на машинке, отправитель не указан. Он вскрыл конверт и вздрогнул. В конверте было две записки. Одна была написана шариковой ручкой и, по-видимому, была вырвана из блокнота. Ома была похожа на другую записку, которую знал инспектор. Вторая содержала краткую машинописную запись.
— Зуси! — позвал Нидл.
Вошла секретарша.
— Дело Фридемана еще у вас?
Зуси принесла папку. И когда Нидл открывал ее, на пол выпала фотография. Ланцендорф поднял фотоснимок и, прежде чем передать Нидлу, бросил на него беглый взгляд.
— Вы можете спокойно посмотреть на него, — сказал Нидл. — Здесь ничего нет, кроме причального мостка на вилле господина Фридемана и пары пятен краски. Последнее пятно в восьмидесяти сантиметрах от конца мостка. Почему нет пятен впереди? Краска, которой Фридеман испачкал свои ботинки, должна была бы оставить еще один след. Трудный вопрос, поставленный не мной, а обер-комиссаром. Почему этот след отсутствует? Мое решение ему не нравится. Возможно, оно действительно не отвечает на его вопрос.
Инспектор разыскал другой конверт. Он вынул записку, которая так разозлила старшего прокурора, и сравнил с принесенной Ланцендорфом.
— Записка, по всей видимости, из блокнота, который принадлежал Вальтеру Фридеману, — сказал он, стараясь оставаться спокойным.
Ланцендорф, который не знал почерка Фридемана, казалось, был сбит с толку.
— Тогда вы должны знать, что она означает! — воскликнул он.
— Я думаю, да, — сказал инспектор, не скрывая своего возбуждения. — Пометка на другой записке достаточно ясна.
Он рассматривал записку, отпечатанную на машинке. Она гласила: «Густав Лебермозер, пенсионер, 16 декабря 1958 года». Против записи черной тушью был поставлен крест.
— И что из этого следует? — настаивал Ланцендорф.
Инспектор взял записку из блокнота. В ней была указана та же дата — 16 декабря 1958 года. Под этой датой было написано: «Кредитное дело Лебермозера, 17 часов 30 минут». Затем следовало странное слово «узнан» с тремя
Нидл закрыл глаза и откинулся.
— Очевидно, речь идет о кредитной сделке, которая не была заключена. Семнадцатого декабря пятьдесят восьмого года пенсионера Густава Лебермозера в восемь часов утра нашли убитым в своей квартире. Все шкафы и ящики столов были перерыты, и поскольку в квартире не оказалось ни ценных вещей, ни денег, то предположили убийство с целью ограбления. Убийцу не нашли…
— Убийцей был Фридеман, — произнес Ланцендорф побледневшими губами.
— Возможно, — согласился Нидл.
— Но не говорить же мне самому об этом Карин! — вскричал Ланцендорф.
— Это уж ваша забота, — сказал инспектор. — Наша — выяснить, откуда идут анонимные письма. Вы имеете представление об этом?
— Вы бесчувственный человек, — сказал Ланцендорф. — Откуда я могу знать? Лучше скажите, как обстоит дело с зажигалкой.
— Что касается зажигалки, то она действительно принадлежала Эллен Лоренци.
— Следовательно, еще одно убийство, — глухо произнес Ланцендорф.
— Это еще не доказано, — сказал Нидл.
Ланцендорф молча повернулся и вышел.
Инспектор покачал головой и приступил к сочинению докладной по итогам расследования происшествия у доктора Гюттла. Он так углубился в свою работу, что не заметил, как вошел Шельбаум.
— Что здесь случилось? — проворчал обер-комиссар. — Все шарахаются от меня, как будто я вылез из бочки с нечистотами.
— Ни у кого нет охоты сообщать вам печальную весть, — меланхолично произнес Нидл. — Вас вызывает гофрат.
— Не в связи ли с сумасшедшим розыском, о котором мы слышали по радио?
— По-видимому, — сказал Нидл. — Деттмар удрал.
Он рассказал о случившемся. К его удивлению, Шельбаум остался совершенно равнодушным.
— Деттмар неважен для нас, — заметил он. — Есть более интересные вещи. Например, то, что, вероятно, Фридеман убил Лоренци. Косвенные улики довольно однозначны. Кроме того, Фридеман в действительности имел совсем другую фамилию — Зандрак или Зондрак. Она была записана в блокноте, который он обронил в Турецком парке и который ему вернула Лоренци.
Очевидно, это был тот самый блокнот, из которого была вырвана записка старшему прокурору…
— И Ланцендорфу, — добавил Нидл.
Шельбаум вопрошающе посмотрел на него, и инспектор доложил о посещении Ланцендорфа. Обер-комиссар посмотрел на записку.
— Он был очень возбужден, этот молодой человек, — сказал Нидл. — Опасается, как бы это не отразилось на его девушке.
— Для нее это тяжелый удар, — сказал Шельбаум. — Кстати, в списке лиц, имеющих судимость, Фридеман не числится. Я только что просмотрел…