Искатель. 1979. Выпуск №2
Шрифт:
Сообщение об убийстве Деттмара и его фотоснимок в утренних газетах привели к первому успеху. От владельца торговой лавки поступила краткая записка о том, что во второй половине субботы Деттмар делал у него покупки.
…В кабинет постучали, и в приоткрытую дверь заглянул Маффи.
— Здесь ждет один человек, который хотел бы с вами пере говорить.
— Кто? — сухо спросил Шельбаум. После последней беседы с Эвелин Маффи не казался ему симпатичным.
— Он говорит, что вы его знаете.
— Пусть войдет.
В
— Я согласен с вашим предложением. Сдаюсь властям.
— По какому поводу?
— Я совершил кражу со взломом в кредитном бюро «Деньги для каждого».
Шельбаум в упор посмотрел на Ловкого.
— Надо ли, Кёрнер? Вас обманули, пусть так. Но вы действительно хотите пойти в тюрьму?
— Пускай расплатятся за свинство, — с ненавистью произнес Ловкий.
Шельбаум глубоко вздохнул.
— Идите, Кёрнер, — сказал он. — Пусть это будет не более как самообвинение. Оно тоже наказуемо, но мы посмотрим сквозь пальцы.
— Я думал, вы представляете закон, — не трогаясь с места, возразил Ловкий.
Шельбаум какое-то мгновение пристально смотрел на него. Затем он резко повернулся к двери, открыл ее и крикнул:
— Маффи! Протокол! — И, когда Маффи вошел, добавил: — Этот человек совершил кражу со взломом в кредитном бюро.
Едва Кёрнер подписал протокол, Шельбаум приказал увести его. У двери Ловкий встретился с входившим обер-полицайратом.
— Что это за птичку вы поймали? — поинтересовался Видингер, оставшись вдвоем с Шельбаумом.
Шельбаум доложил. Обер-полицайрат молчал. Он старался не выдать своих чувств, но обер-комиссар отлично понимал, что с ним творилось в данную минуту. Арест Ловкого грозил скандалом, а ССА надо было принимать меры, чтобы предотвратить его. Что значило это для самого Кёрнера, Шельбаум даже не хотел и думать.
Видингер потребовал доложить ему о событиях последней ночи. Теперь обер-комиссар «дорогим Шельбаумом» не был. То, что арестован человек, в руках которого одно время находилась переписка между Фридеманом и ССА, Видингер рассматривал как личное оскорбление.
— Вы знаете, что в министерстве вами недовольны? — ворчливо спросил он, когда Шельбаум закончил свой доклад.
— Не могу понять почему, — удивился обер-комиссар.
— Вы посылали Нидла в министерство за получением сведений о Коваловой, — раздраженно сказал Видингер. — Ему ничего не дали. Вам посоветовали фрау Ковалову оставить в покое. Вы этому совету не последовали.
— Мы ведем следствие по делу о насильственной смерти людей, господин обер-полицайрат, — спокойно сказал Шельбаум. — Разве в министерстве не знают, что такое убийство?
— Разве вы не понимаете, что здесь нужен совсем иной подход? — крикнул Видингер. — Кроме того, Нидл пытался узнать о состоянии хода расследования по делу Плиссира. Вы можете мне сказать, почему оно его интересует?
Обер-комиссар подумал о допросе Эвелин Дзуры в прошлую среду.
— Плиссира знал Фридеман, — медленно сказал он. — Пройти и мимо этого?
— Я должен пойти на совещание, — сказал Видингер с раздражением. — Поговорим потом.
Фазольд враждебно смотрел на Ковалову, стоявшую в дверях.
— Уважаемый мастер, — сказала она. — Не будьте букой, впустите меня.
Она направилась прямо на веранду, которую Фазольд несколько прибрал.
— Я так и думала, — удовлетворенно произнесла она, взглянув на бутылку коньяка и полупустую рюмку на письменном столе. — Время от времени вы нуждаетесь во взбадривании. Много этой жидкости не употребляю, но против одной рюмочки я бы не стала возражать.
Фазольд взялся за бутылку, рука его дрожала.
— Вы нервничаете, благородный художник, — сочувственно заметила Ковалова. — Видит бог, у вас есть основания к этому. Уверена, что полиция навестила вас по поводу нашего общего друга Деттмара. У меня она тоже была. У вас определенно есть неопровержимое алиби, у меня, к сожалению, нет.
Художник наполнил свою рюмку до краев и выпил ее одним глотком. Он уперся локтями в письменный стол, подперев подбородок руками.
— Зачем вы пришли? — жмурясь, спросил он. — Афишу я еще не сдавал.
— Время есть, мастер, — с иронией произнесла Ковалова. — Открытие состоится через четыре дня.
Под ворохом бумаг Фазольд отыскал свою трубку.
— Чем могу служить?
Ковалова полунасмешливо посмотрела на него.
— Я охотно бы поговорила с вами о господине Плиссире, — сказала она. — Вы ведь знаете господина Плиссира?
Фазольд энергично покачал головой.
— Так ли?! — мягко воскликнула Ковалова. — Два года назад вы резвились в Провансе, потом сделали небольшую вылазку в Париж.
— Какое это имеет отношение… к Плиссиру? — запинаясь спросил Фазольд.
— На первый взгляд не должно было бы иметь к нему отношения, — сказала она. — Но на самом деле имеет, я это знаю.
Лицо Фазольда начало подергиваться.
— Никакого Плиссира я не видел.
— В последние месяцы, конечно, нет, он ведь мертв. А почему он мертв, вам, пожалуй, все же известно.
— Очень любопытно, — Фазольд овладел собой.
— Скучно рассказывать собеседнику о знакомых вещах, — сказала Ковалова, — но иногда приходится. Итак, Плиссир несколько необычным способом раздобыл документ с намерением передать его — естественно, за соответствующую сумму — кому-то другому. Будучи человеком опытным, он снял копию. Вы успеваете следить за рассказом?