Искатель. 1979. Выпуск №5
Шрифт:
В один из таких ненастных вечеров и появился гость…
Хмурый старик в поношенном халате топтался на пороге, неумело кланялся. И было в этих поклонах что-то неестественное. Никогда муфтий не верил таким людям. Старик назвал свое имя и напомнил муфтию, где они раньше встречались.
— Да, да… — торопливо согласился муфтий и пригласил гостя сесть.
Старик снял мокрый халат, снял разбитые сапоги, аккуратно все сложил у порога и шагнул к муфтию.
Муфтий не помнил старика. Он не слишком внимательно рассматривал лица простых
В дверях показался настороженный слуга.
— У нас гость, — сказал муфтий. — Подай чай.
Муфтий был сыт. Затевать настоящее угощение ради незнакомого человека пока не стоило. Нужно узнать, с чем пожаловал этот человек. В глубине души Садретдинхан был бы рад сейчас приходу любого эмигранта. Он устал от одиночества. Пусть горькие жалобы у бедного гостя. Но есть же и новости…
Старик погладил бороду. Пальцы у него дрожали.
— Устал с дороги? — участливо спросил Садретдинхан.
— Устал… — сказал гость.
Пока слуга подавал чайник и пиалы, гость рассказывал о жизни эмигрантов в столице. Старик ничего нового не сообщил: нищета, смерть, пустые разговоры о будущем. И все-таки казалось муфтию, что гость чем-то взволнован. Взглянув на дверь, старик прервал рассказ об эмигрантах и неожиданно попросил:
— Уважаемый муфтий, нужно, чтобы ваш слуга сходил в караван-сарай за моим хурджумом. Я побоялся сразу прийти…
Муфтий приподнялся.
— Что там? В хурджуме?
— Не знаю. Вам прислали.
Муфтий привык к тайной пересылке писем, денег, вещей, оружия. К нему являлись самые непонятные люди в самых необычных одеяниях.
— Иди! — коротко приказал Садретдинхан своему слуге.
Тому явно не хотелось выходить под проливной дождь.
Он растерянно потолкался у двери, ожидая, что муфтий передумает. Почему, например, самому оборванцу завтра не принести свой хурджум? Муфтий метнул злой взгляд, и слуга поторопился уйти.
Гость пододвинул чайник к себе, стал разливать в пиалы горячий, хорошо заваренный напиток.
Это не удивило муфтия. Он привык, чтобы к нему относились с почтением всегда и везде. Гость посмотрел на выцветший флажок. Муфтий перехватил его взгляд и тоже повернул голову к святому углу.
— Наше знамя… — твердо сказал он. — Несмотря ни на что, оно поднимется над землей.
Гость не ответил. Он молча протянул пиалу хозяину дома.
— Мы донесем это знамя, — торжественно продолжал муфтий, — до родины… — Он отпил несколько глотков, поставил пиалу и внимательно посмотрел на гостя.
Странный человек. Совершенно не реагирует на слова хозяина. По-прежнему напряжен и чем-то взволнован. Может, ему надлежит быть таким? Его дело донести хурджум. И все… Отогреется и уйдет из этого городка.
— Когда? — вдруг спросил старик.
— Что? — не понял муфтий.
— Когда мы донесем это знамя до родины?
— Если не мы, то наши дети… — ответил муфтий и, спокойно допив чай, вернул пиалу своему гостю.
Старик не спеша вновь наполнил ее чаем и передал муфтию.
— Наши дети не донесут знамя…
Муфтий вздрогнул от этого злого шепота. Он вдруг почувствовал странную слабость. Неприятный комок пополз к горлу.
— Нет детей! — повысил голос гость. — Нет! Нет! — Теперь он уже кричал. — Нет моего Пулата. Ты помнишь его, проклятый старик?! Убийца! Он не вернется с той стороны.
— Какого Пулата? — не к месту спросил муфтий.
Его сейчас никто не интересовал. Ему становилось все труднее дышать.
— Он был сильный, здоровый, широкоплечий. Ты послал. Его увел Тухлы. Шакал и сын шакала. Почему вы впутываете бедных людей в свои грязные дела? Почему?!
Старик вскочил. Бросился к зеленому флажку, сорвал его, швырнул под ноги и стал топтать.
«Пулат… Это тот, которого повалил Алим. Тот…»
Муфтию не хотелось ни о ком думать. Но перед глазами пронеслась схватка: два парня, катавшиеся по камням. Немец…
Разве об этом надо думать? Ему плохо. Он с трудом хватает воздух…
— Ты сейчас сдохнешь, проклятая собака… — опять шепотом заговорил старик. — Я дождусь твоей смерти. Если не сдохнешь, я задушу тебя.
Старик выставил вперед крепкие ладони. Теперь пальцы не дрожали. Они дрожали, когда старик разливал чай. Взглянув на пиалу, муфтий все понял…
Старик продолжал угрожающе шептать что-то, но муфтий, медленно склонившись, упал на бок. Он лежал маленький, щуплый, жалкий.
Таким его и застал в пустой комнате слуга. Никакого хурджума в караван-сарае не было. Ни о каком госте хозяин ничего не знал.
Предчувствуя недоброе, слуга бежал к дому, шлепая по лужам, с трудом вытаскивая ноги из липкой грязи. Тяжело дыша, подошел к муфтию, слегка дотронулся до него. Потом попятился к двери и вновь выскочил под дождь.
Полицейский, выслушав слугу, осмотрел комнату, поднял опрокинутую пиалу. Где он будет искать этого старика в такую непогоду? Где? Да и дождь давно смыл его следы.
— Муфтий Садретдинхан умер… — внимательно глядя на слугу, медленно произнес полицейский. — Умер. Он был очень стар и болен. Ты понял меня?
Слуга торопливо кивнул.
— Так будет лучше для тебя, — добавил полицейский. — И никто к вам сегодня не приходил. Ты понял меня?
— Понял… — прошептал слуга и добавил: — Так будет лучше.
Капитан Дейнц не успел доложить Расмусу о смерти «святого отца». Два дня Дейнц обдумывал предстоящий разговор с шефом, подбирал более емкие фразы, искал ответы на предполагаемые упреки. Очередные диверсии, организованные с помощью муфтия Садретдинхана, сорвались. Это не могло быть случайностью…