Искатель. 1980. Выпуск №4
Шрифт:
— А теперь послушай, с чем пожаловал к нам ночной гость. — И Боброк со всеми подробностями передал воеводе содержание состоявшегося разговора.
— Что скажешь на это?
Воевода неопределенно пожал плечами.
— Конюший не сказал ничего нового. О гонце нас уже предупредил Дорош, а что Ягайло вышлет навстречу татарам свой отряд, мы тоже догадывались.
— Ты забываешь, что конюший предложил свой план. Если мы примем его, то нам придется иметь дело не с пятнадцатью сотнями врагов, а с десятью. Князь, сколько
— Три сотни.
— А сколько тебе нужно времени, чтобы получить помощь от других русичей, наших единомышленников?
— Шесть-семь часов.
— Много. Конюший сказал, что Адомас с литовским отрядом выступает утром, а нам, чтобы опередить его и иметь время для засады, надо выступить немедленно.
Князь Данило дернул себя за длинный ус.
— Три сотни у меня, столько же у Дороша, полусотня у тебя. Маловато. Трудненько придется нам.
— И поэтому помощь конюшего для нас — дар судьбы. Принять нам ее или отказаться?..
Они долго еще сидели за столом, обсуждая все слова и даже жесты конюшего, советуясь и делясь сомнениями. И в конце все-таки решили довериться конюшему, принять его план. Но для предосторожности договорились установить тайное наблюдение за мельницей Путяты, чтобы доподлинно и в кратчайший срок знать, что там произойдет.
— Что ж, други, коли переговорили мы обо всем, то пора поднимать людей и выступать в дорогу, — сказал Боброк. — Путь неблизкий — до степного порубежья. А затем до самого Дона, под русские стяги великого московского князя Дмитрия Ивановича.
12
Вначале в ворота въехал толстый важный сотник с огромными усами, за ним по трое в ряд протиснулось десятка два конных латников с длинными копьями в руках, и лишь после этого в воротах появился боярин Адомас, рядом с которым трясся в седле его конюший.
Сотник остановил коня перед вышедшим на крыльцо мельником, расправил усы.
— Смерд, напоишь наших коней. Да живо покличь хозяйку, пусть приготовит поесть вельможному боярину, — кивнул он на Адомаса.
Мельник, высокий мужик с широкой бородой, в покрытой мучной пылью рубахе, переступил на крыльце босыми ногами, посмотрел снизу вверх на сотника.
— Коней я напою, а насчет хозяйки пусть боярин не прогневается. Нет ее дома.
— А где она? — топорща усы, рявкнул с седла сотник.
— В лес с ребятишками пошла, грибы да ягоды собирать. Время как раз такое.
— Нет так нет, черт с ней.
Сотник соскочил с коня, прислонил к стене мельницы копье и щит, снял с головы шлем, вытер рукавом вспотевшую макушку с наметившейся лысиной. Разгладив усы и откашлявшись от пыли, он посмотрел на въезжающих во двор все новых и новых конников, перевел взгляд на мельника и топнул ногой.
— Чего рот раскрыл? Беги быстрей к колодцу да пои коней.
— Пусть остынут вначале, — сказал мельник, не трогаясь с места. —
— Не загубишь, — сказал подошедший сбоку конюший. — Последние версты мы еле тащились, так что кони давно остыли. Пошли, я помогу тебе.
Мельник быстро взглянул на конюшего, опустил глаза, вразвалку двинулся к колодцу. Конюший, стараясь не отстать, мелкими шажками потрусил рядом с ним.
— Я от князя Данилы и боярина Боброка, — тихо прошептал он. — Поможешь мне отравить колодец и уходи скорее в лес, покуда кони не начали падать и дохнуть.
Они ускорили шаги, подошли к колодцу. Мельник вытянул бадью с водой, перегнул ее край, дал напиться конюшему. Ставя бадью обратно на мокрый сруб, конюший столкнул ее в колодец, подхватил на лету, нагнувшись, быстро достал из-за пазухи узелок с порошком, высыпал в темную воду.
Едва конюший успел спрятать тряпицу в карман, как возле колодца появился сотник с конем в поводу.
— Что возишься, смерд! — крикнул он мельнику. — Давай воду в колоды. Или ты думаешь, что мы собираемся торчать у тебя до вечера?
— Сейчас, пан воевода, сейчас, — заторопился мельник. Доставая из колодца бадью за бадьей, он лил воду в наклонный деревянный желоб, по которому она стекала в долбленые колоды. Стоя рядом, сотник вначале молча наблюдал за его работой, затем грубо схватил за плечо.
— Что льешь, смерд? — крикнул он. — Чем хочешь поить наших коней?
— Водой, пан воевода, — спокойно ответил мельник, одним движением плеча сбрасывая с себя руку. — Чем же еще поят коней?
— Водой? Тогда почему наши кони не пьют ее?
Вытянув руку, он указал на колоды, возле которых с обеих сторон уже стояло несколько литовцев с лошадьми в поводу. И действительно, ни одна из них не пила воду,
— Что за вода у тебя, смерд? — закричал сотник, хватаясь за меч. — Может, она дурная и ты хочешь погубить наших коней? А ну пей ее сам. Пей, собака!
Он выхватил меч, приставил его к груди мельника.
— Пей, или я проткну тебя насквозь!
Мельник бросил быстрый взгляд по сторонам. За спиной сотника в нескольких шагах от колодца стеной стоял лес. В руках у мельника была тяжелая деревянная бадья, и он мог бы сбить ею сотника, но рядом уже топтались несколько других литовских воинов, прибежавших на крик. И он спокойно вылил воду из бадьи в желоб, поставил бадью на сруб.
— Не кричи, пан воевода, — тихо сказал он. — Ну откуда мне знать, отчего ваши литовские кони не хотят пить? Вон ваш пан пил ее, — мельник кивнул на конюшего, — и ничего с ним не случилось, так что вода хорошая.
— Пей, собака! — повторил сотник.
Мельник неторопливо вытянул бадью из колодца, припал губами к ее краю.
— Пей, смерд, пей больше, — толкнул его сотник. — Пей по-настоящему, а не только мочи губы.
— Хватит, воевода, напился уже.