Искатель. 1980. Выпуск №4
Шрифт:
— Будь славен, храбрейший Тимур-багатур, — сказал он. — Я, русский князь Данило, рад видеть тебя и сопровождать к великому литовскому князю Ягайле, которому ты везешь грамоту от его брата, великого хана Золотой Орды Мамая.
Татарин тоже поклонился, сложил на груди руки.
— Будь славен и ты, русский князь. Рад видеть тебя. Но почему встречаешь ты, а не тот сотник-литовец, что был прошлый раз в Орде?
Лицо мурзы было холодно и бесстрастно, словно высеченное из камня.
— Да, славный Тимур-мурза, тебя должен был встречать литовский сотник со своими людьми.
— Я благодарен великому князю за такую честь, но почему никто не предупредил меня об этом? Я уже встречался с несколькими разъездами великокняжеской стражи, и никто не сказал, что меня будешь встречать ты, князь Данило.
Маленькие глазки татарина смотрели настороженно, вся его фигура была напряжена и подобрана,
— Я должен был встретить тебя вместе с боярином Адомасом, но тот из-за слабого здоровья не вынес дороги и ждет сейчас в двух часах пути отсюда. Я провожу тебя к нему, славный мурза, и ты уже вместе с ним отправишься к великому князю Ягайле. Эй! — крикнул он стоявшему невдалеке Кириллу. — Скачи со всей сотней к боярину Адомасу и передай, что мы с Тимур-мурзой скоро будем у него. И скажи, что славный багатур устал с дороги и хочет отдохнуть.
Сотник не тронулся с места, и князь огрел своего коня плетью, поскакал к Кириллу.
— Чего ждешь?! — зашептал ему. — Скачи к Боброку и передай, что зверь идет в западню.
— Князь, я не оставлю тебя здесь одного, — твердо сказал Кирилл.
Князь нахмурил брови.
— Оставь десяток воинов, а с остальными скачи к Боброку. Меня не спасет твоя сотня, а Боброку она будет очень кстати. Прощай, сотник, и передай боярину с воеводой, что старый князь Данило желает им удачи, а пуще всего победы Дмитрию и счастья Руси…
14
— Едут! — донесся сверху крик дозорного, и в лесу сразу все стихло. Дружинники, и до этого разговаривавшие вполголоса, замолчали вовсе. Те из них, кто еще осторожно подрубал деревья, отложили в сторону топоры и бросились к своим коням.
Сняв с головы шлем, чтобы отраженные от него лучи солнца не могли выдать засады, боярин Боброк осторожно выглянул из-за кустов. Узкая лесная дорога, стиснутая с обеих сторон вековыми деревьями и разросшимся у их подножия кустарником, на этом участке была почти прямой и просматривалась сравнительно далеко. В самом ее конце показались всадники.
— Ну, други, вот и приспело наше время, — сказал Боброк, обращаясь к воеводе Богдану и нескольким сотникам, что окружали его. — По местам, и бог всем в помощь.
Тихо шумел вековой бор, пустынной и глухой была лесная дорога, ничто не выдавало присутствия затаившихся по обеим сторонам ее сотен людей.
Но вот мимо Боброка пронесся десяток татар. И вскоре перед его глазами заколыхались идущие на рысях сплошные ряды ордынской конницы. Мелькали раскосые лица под малахаями и шлемами, проносились все новые и новые ордынские сотни, а он все неподвижно сидел в седле.
— Прости, князь, ежели что, — сказал Боброк и положил руку на плечо стоявшего рядом Дороша. — Сигнал, атаман, пора…
Дорош сунул два пальца в рот, оглушительно свистнул. Стоявшие вдоль дороги дружинники уперлись плечами в подпиленные и подрубленные стволы. Но прежде чем деревья рухнули на головы татар, сотни других дружинников и ватажников, стоявших за кустами, стеганули по ордынцам ливнем стрел.
Падавшие деревья давили, вышибали из седел ордынских всадников, ломали ноги и хребты их коням. Те из татар, кто не был сражен стрелами, не погиб под деревьями и копытами коней, бросились в стороны от дороги и наткнулись на сплошную стену червленых русских щитов. Перед этой стеной дрожала и искрилась на солнце щетина копий, и страшен был удар каждого из них.
Почти никто из татар, попавших под стволы упавших деревьев и под стрелы и копья русских дружинников, не спасся. Лишь в самой середине татарской колонны, где скакали мурза Тимур и князь Данило, еще кипел бой. Желая спасти князя, русичи не обрушили на эту часть ордынцев ни единого дерева, не выпустили по ней ни одной стрелы.
На князя Данилу и десяток бывших с ним русичей сразу же навалилась полусотня нукеров. И если бы не меткие стрелы русских лучников, сидевших на деревьях вдоль дороги, участь князя была бы решена в самом начале боя. Сейчас же, образовав со своими дружинниками круг, он успешно отбивался от обступивших его татар. Буланый жеребец князя, прошедший с хозяином сквозь десятки битв, дико храпел, поводя налитыми кровью глазами, вскидывался на дыбы, бил- копытами, кусал зубами коней наседавших татар.
— Держись, княже! — кричал сотник Григорий, прорубаясь к нему сквозь сверкающее кольцо татарских сабель. Свое копье сотник давно оставил в чьей-то груди. Шлем с его головы был сбит, на левом плече растекалось кровяное пятно, но Григорий ничего этого не замечал. Перед его глазами был только князь Данило и единственный уцелевший возле него дружинник, которые с трудом отбивались от десятка нукеров.
— Рубай их, хлопче, рубай! — ревел атаман Дорош, защищая сотника от ударов сзади. За ним теснились такие же отчаянные и бесстрашные рубаки, как он сам.
Они были уже в нескольких шагах от князя Данилы, когда упал с коня последний его дружинник. И тотчас на плечо князя обрушился удар кривой татарской сабли, и рука его, сжимавшая меч, бессильно повисла. Отбросив в сторону щит, князь перехватил оружие в левую руку, и ближайший к нему ордынец, не успевший увернуться, рухнул с коня. Но тут же над головой князя сверкнуло сразу несколько сабель. Выронив меч, он склонился к конской гриве, а затем стал быстро заваливаться навзничь. Но прежде чем князь упал на землю, подскакавший вплотную ордынец проткнул его насквозь страшным ударом своего короткого хвостатого копья.