Искатель. 1984. Выпуск №1
Шрифт:
Выслушав ответ, он нажал пальцем на рычаг, интригующе оглядел притихших своих помощников и раздельно сказал:
— Следы зубов, оставленные на одном из сегодняшних кусков сыра, идентичны с теми, которые были на яблоке из сада Коробко…
Кононов встал и торжествующе улыбнулся.
— Но… — продолжал Маврин, — это не зубы Москальцова.
— Тогда Сомов. Кто же еще? — безапелляционно заключил Эдик.
Разговор был прерван новым телефонным звонком. Звонили из канцелярии прокуратуры. Секретарь сообщила, что спецсвязью прибыли личные дела бывших
— Вот что, друзья, — сказал, повернувшись к помощникам. — Сомов на вами, ищите его связи. Сейчас оба поезжайте на вскрытие, а мне надо побеседовать еще раз с Прудниковым. Встретимся дня через… два…
Кононов и Катя с удивлением уставились на него.
— Да, через два дня, — повторил Петр Петрович. — Когда вернусь из Боровска.
Поиски Сомова оставались безрезультатными. Теперь Эдик надеялся, что именно в Боровске, куда выехал Маврин, отыщутся следы этого человека. События складывались не так, как первоначально предполагал Кононов. Развеялась в прах версия об убийстве Москальцова. Оказалось, что его смерть была вызвана отравлением алкоголем.
— Ну и что же! — оправдывался Эдик перед Катей. — Допустим, Москальцов умер естественной смертью, но ведь умер-то он на даче у Сомова и перед смертью выпивал с ним. Если бы у этого холодильного мастера не было причин чего-то опасаться, зачем бы ему скрываться?
— Успокойся, Эдик. — остановила она его. — Давай лучше съездим в поселок, поговорим с Грибовым, может, ему что-нибудь стало известно. Да и похороны Москальцова сегодня.
Кононов оживился — вынужденное безделье раздражало его.
Они приехали в поселок рейсовым автобусом, прошли по знакомым улицам и постучались к Грибову.
— Аа-а… прокуратура, — радушно встретил хозяин, — Прошу, прошу.
Держался комендант бодро. Мучившая его болезнь, видимо, отступила.
— Поблагодарить вас приехали, Николай Варфоломеевич, — сказал Кононов. — от имени прокуратуры и от себя лично.
— Бросьте, — небрежно отмахнулся тот. — Каждый делает, что ему полагается. — И шепотом добавил: — Кто же это… Москальцова? Дружки?
— Сам умер. Своей смертью. Опился.
Грибов недоверчиво посмотрел на обоих, но больше расспрашивать не стал.
— Когда похороны? — спросил Кононов.
— В час дня.
— Мы вас попросим еще об одном одолжении. Побывайте там, послушайте, о чем говорят люди. Мы потом свяжемся с вами.
Назад они возвратились в обеденный перерыв. К немалому удивлению, увидели в кабинете Маврина, жующего бутерброд с колбасой.
— Знаю, знаю. И о результатах вскрытия знаю, и о Сомове. А я вам сувениры привез, — сказал он.
Маврин достал из портфеля две коробки и вручил обоим. В них оказались миниатюрные хрустальные голуби — эмблема Боровского стекольного завода.
— Могу я поинтересоваться вашими планами на сегодняшний вечер?
— У нас билеты… в театр, — смутился Кононов.
— Прекрасно. Сам давно мечтаю сходить в театр, да служба не позволяет. Жаль. А я думал, вы составите мне компанию.
Молодые люди растерянно переглянулись.
— В гости к одному очень интересному человеку. Я не берусь утверждать, что вам будет интересней, чем в театре, но скучать не придется. К тому же мне хотелось побыть с вами вечерок просто так, в узком кругу.
— Мы согласны, — сразу сказала Катя.
— Чудесно… — Маврин пошарил в кармане и вытащил десятку. — Купите чего-нибудь, конфет, что ли Через час будьте готовы.
В назначенное время они застали Маврина уже одетым. Через полчаса добрались до окраины города. Было еще светло, в небе ни единого облачка. Маврин уверенно подошел к одному из домов и едва коснулся калитки, как на пороге появился крупный краснолицый мужчина. Лысой головой он почти касался притолоки.
— А это мои коллеги и друзья, — представил Маврин своих спутников.
Мужчина добродушно улыбнулся и принял в свою твердую и широкую, как лопата, ладонь руку Кононова, а затем уж совсем осторожно Катину.
— Как настроение, Анатолий Дмитриевич? — поинтересовался Маврин, следуя за хозяином в дом.
— Хорошее, Петр Петрович, чего унывать. Я только сначала горевал, когда на пенсию вышел, как ни говори, почти полвека в горячем производстве, а тут вдруг раз и оборвалось…
Комната, куда они вошли, была обычной: стол, стулья, диван без всякой претензии на роскошь. Зато от стеллажей, занимавших две стены от пола до потолка, нельзя было оторвать глаз. Там переливались всеми цветами радуги прозрачные фигурки из стекла, изображающие людей, зверей, сценки из русских сказок.
— Занимательное у вас хобби. Анатолий Дмитриевич, — сказал Эдик.
— Я ведь хрустальных дел мастер. Всю жизнь такими поделками увлекаюсь, в выставке участие принимаю.
— Вы на каком заводе работали?
— На Боровском.
За разговорами ушло немало времени. На улице стемнело. Хозяин повел гостей в другую комнату. Ее единственное окно было плотно зашторено, а у обеденного стола горел высокий торшер с тремя абажурами.
Усевшись за столом, повели неторопливую беседу. Разговаривали главным образом Маврин с хозяином, причем на такие, по мнению Кононова, пустячные темы, что его подмывало встать и попросить разрешения уйти. Катя же, наоборот, с нескрываемым любопытством прислушивалась к разговору.
Внезапно беседа прервалась, и все явственно услышали тяжелые шаги на крыльце. Затрещал звонок над дверью.
Маврин встал.
— Идите спокойно, Анатолий Дмитриевич, — уверенно сказал он, и Катя с Эдиком заметили в руке шефа пистолет, который выглядел здесь настолько неожиданно, что они оцепенели.
— Вы остаетесь здесь, — кивнул им Маврин и, осторожно ступая, вышел вслед за Ежиковым в коридор.
— Кто там? — спросил Ежиков.
— Телеграмма из Боровска, — отозвался хрипловатый мужской голос.