Искатель. 1986. Выпуск №1
Шрифт:
Он вернулся в рубку и, сев перед пультом, несколько минут тупо смотрел в молочную глубину экрана. Потом машинально нажал клавишу, и в рубку вплеснулся аквамариновый бетианский океан. Он навалился всеми своими бесконечными отмелями, ослепил сверканием чешуи бесчисленных стай летучей морской мелочи, оглушил гортанными воплями поморников. Белокрылые охотники камнем падали в самое сердце рыбьих стай и взлетали ввысь, в добычей В щупальцах, Вот ты какая, Бета!
Имя этой планеты не отличалось оригинальностью. Альфа, Бета, Гамма и так далее — обычно называли астронавты планеты новых звездных систем. У этой звезды их было три: Альфа, Бета и Лавиния,
«Не надо отчаиваться, мастер, — говорил себе Коваль, — экипаж жив, а это главное. Груз цел. У группы Никонова есть планетолет. Нас спасут. Надо только добраться до маяка. Ты же знаешь, мастер, на Бете есть маяк. И на Альфе есть маяк. И в поясе астероидов есть маяки группы Никонова. А мы, мастер, с тобой не лыком шиты. Мы дойдем, мастер! Землю будем грызть, а дойдем».
— Я выхожу послезавтра, Ю!
Штурман приподнялся на локте.
— Ты сдурел, да? — сказал он тихо. И снова опустил голову на подушку. — Ты же не дойдешь один… Вот подожди, я встану… я очень скоро встану, Стас… Исправим рацию… Ведь можно же ее, проклятую, исправить!
— Нельзя, Юхан, ее исправить! И ждать нельзя, пока ты поднимешься. С сотрясением мозга не шутят, Ю. Пойду. Люди ждут. А ты, штурман, поправляйся! Киберы не дадут тебя в обиду…
Коваль встал. Он увидел, что светлые глаза Юхана посерели.
— Тебе не дойти одному, Стас!
— Ты же знаешь, Гастона больше нет. Я вошью себе матрицу и дойду.
— Нет, ты не сделаешь этого!
— Сделаю, — криво улыбнулся Коваль и кивнул киберу, чтобы тот сделал Юхану укол снотворного. А пока штурман отбивался от нежно обвивших его пластмассовых лап, добавил:
— Так надо, Ю! До маяка почти полтысячи километров по джунглям. Без матрицы мне не дойти. Ты ведь знаешь, что это за планета.
Про Бету им обоим было известно многое. Расположенная к светилу ближе, чем холодная Лавиния, полная молодой бурлящей жизни, Бета с первых минут привлекла поселенцев своей безмятежной и безжалостной красотой. И с такой же равнодушной безжалостностью она выжила их через три года с насиженных мест на суровую, но безобидную Лавинию. Даже в том, что вопреки правилам этой планете не было присвоено имя и она осталась в документах стандартной безликой Бетой, виделся землянам перст судьбы.
Стасу вспомнились строки из последнего письма геолога Шубникова, опубликованного тогда в «Вестнике Земли»:
«…Я все думаю, Наденька, была ли в двухвековой истории покорения звезд другая такая же планета, столь жадная до жизни и настолько к ней равнодушная, как эта? Пожалуй, была. Только не ищи ее в справочниках. Эту планету придумали еще в середине двадцатого. Читай классику, Наденька! В книге все иное, и все такое же, как на Бете. Только в отличие от той планеты Бета нам еще не по зубам…».
В свое время эти строки вызвали на Земле повальное увлечение старой фантастикой трех прошедших веков, в которой искали ответ на вопросы, вставшие тогда перед группой Никонова. Но решение оказалось самым неутешительным: эвакуация.
Коваль изучал на фотокарте свою будущую трассу, когда зуммер радиофона на запястье доложил о готовности кибер-медиков к операции. Значит, малый аварийный компьютер уже выморожен из ледопласта, и его «чтец-приставка» готов к работе. Стас вошел в медицинский отсек, стоически перенес все дезинфекционные издевательства и, надев на голову уродливый клобук «чтеца», лег на операционный стол.
— Один, два, три… — мысленно вел он отсчет секундам. На счете «десять» в ноздри ударила упругая струя дурманящего карамельной сладостью газа, и вязкая тьма затопила его мозг.
Туго натянутая кожа между ключицами, где была вживлена трансферматрица, глухо ныла. Хотелось прикоснуться к пластырю Стас усилием вопи удержал свою, уже поднявшуюся руку. Мудрая штука эти биопластики! Еще четверть века назад вживление электродов и матрицы заняло бы больше недели. А теперь хода назад нет. Прощай, Юхан. Когда я уйду, тебя разбудят автоматы. И не вздумай жалеть меня!
Это смешно даже представить: одолеть в одиночку полтысячи километров на слабосильном роботе-тележке, которого используют только для мелких внутрикорабельных перевозок. Но что поделаешь, если танкеру по чину не полагается иметь на борту десантного «сверчка»? Ведь ты же меня не подведешь, а, Тележка?
Робот бесшумно тронулся с места и, тяжеловато вспорхнув, спланировал из открытого люка на сверкающую водную гладь. За краткое мгновение полета Стас снова успел удивиться красоте моря и неба, разделенных лишь тонкой черточкой горизонта. Стас кинул взгляд на карту. До берега шестьдесят километров по мелководью беатинского океана. К полудню одолеем!
Робот шел над водами в приличном для такого тихони, как он, темпе. «Если так пойдет и дальше, успею к берегу и до одиннадцати! — подумал Коваль. — Хотя, впрочем, какая разница, часом раньше или часом позже, если впереди многодневный маршрут! Здесь-то, над водой, можно чувствовать себя в относительной безопасности. Но вот когда начнутся джунгли…»
— Мастер, впереди, опасность! — скрипуче выдавил из себя фразу робот.
Коваль уставился вперед. Что за опасность? Откуда ее ждать? Из воды, с неба? Горизонт с акваторией тихи и безоблачны. На небе ни облачка, на воде ни пятнышка. И все-таки угроза…
Коваль вдруг пожалел, что вот так, безоглядно, снова доверил свою жизнь туповатому киберу, как прежде безопасность корабля компьютеру. Правильно ругало его начальство за то, что он людям доверяет меньше, чем роботам. И действительно, Стас любил киберов за безоговорочное подчинение, за строгую логику машинного интеллекта. Именно поэтому, наверное, ему было трудно с людьми. Хотя и машины всякие бывают. Совсем неожиданно всплыл в его памяти образ робота, с которым познакомил его однажды старый приятель и однокашник Иштван Зала. Иштван был одержим идеей максимальной индивидуализации мыслящих систем. Киберы, которых он программировал, все до одного были личностями. Каждый со своим характером, со своим «я». Робот сопровождения по имени Брудершафт тогда произвел на Стаса сильное впечатление и… не понравился. Стас понял, что это уже не машина в том смысле, в котором принято понимать это слово. И только теперь пожалел он, что рядом с ним нет такого спутника, как Брудершафт, с которым, как говорили предки, «можно в разведку пойти».