Искатель. 1986. Выпуск №3
Шрифт:
Вокруг них стали собираться обитатели бункера. Бутылку Алексей открыл и демонстративно чуть наклонил вперед. Ребята были с пониманием. Без суеты, но достаточно быстро подставили кружки. Спасибо, не говорили.
От нечего делать Алексей показал пару фокусов со спичечным коробком. Когда взял монетку, дверь в бункер открылась и вошел Кравец. В упор посмотрел на пленника.
Тот продолжал фокус. Через минуту Кравец повернулся и тяжело, не торопясь вышел, оставив гогочущую компанию в бункере. Он пошел к землянке командира.
Барковский его уже ждал.
Настроение у него было плохое. Вроде все ясно и будущее определенно, а есть внутри какое-то чувство зудящей неуверенности. И проблемы… Тут своих хватает, а Ланге еще сюрпризы преподносит. Вчера вместе с группой Ровеня, которую встречал Чеслав, прибыл эмиссар немцев.
Вошел Кравец.
— Разрешите?! — вытянулся у двери.
— Да. Садитесь, закуривайте.
— Как вы приказывали, все уточнил. Это о нем сообщал нам наш человек в деревне. Да и Ровень тоже докладывал о нем. Его тогда за землемера приняли. Они с Турком, если помните, телегу остановили…
— Да-да, я помню… Продолжайте, пан Кравец.
— Что продолжать? Собственно, ничего особенного. Шастал по деревне, иконы малевал, ходил к дочке лесного объездчика. Запрос о нем, как вы знаете, я с Ровенем передал. Но информации герр Ланге пока не прислал. Вот и все на данный момент.
Кравец ждал вопросов. Барковский на него не смотрел.
— Информации нет, — повторил Кравец. — Но кое-что мне не нравится.
— «Кое-что» — это лирика, пан Кравец.
— Несколько моментов, пан пулковник, — заторопился Кравец. — Прежде всего настораживает его появление. Вдруг и ниоткуда.
— Это ни о чем не говорит. У вас есть более серьезные сомнения?
— Ирония пана пулковника неуместна, — набычился Кравец. — Именно мне поручено отвечать за безопасность группы. И если мы действуем успешно, то в этом есть и моя за; луга…
Барковский достал сигару, раскурил ее.
— Не будьте таким обидчивым, пан Кравец… — Изящным жестом он чуть отогнал сигарный дым от лица. — Мы все делаем общее дело. Вам, как нашему Аргусу, необходимо быть всегда начеку, и сомнения, видимо, полезны. Не так ли?
— Совпадения меня беспокоят.
— Совпадения? Что вы имеете в виду?
— Вспомните. После появления этого «племянника» в деревне мы натыкаемся на засаду у шоссе. Судя по всему, слух о документах был раздут с определенной целью.
— И цель — ликвидация группы? Но как же мальчишка связан с этим? Не от него же шла информация? Тогда, как я помню, его здесь не было.
— Не было. Но не в этом дело. Совершенно неожиданно НКВД появляется в вашей усадьбе. Это прямое указание на то, что они знают, что вы — это вы. А не странно ли, что этот лайдак попал в церковь в ту же ночь, когда поставлена засада в имении? А в церкви-то тайник был!
— Может, поп проболтался? — предположил Барковский.
— Иезус Мария! — скорчил гримасу Кравец. — Пан пулковник сам же просил договориться с попом, чтоб он молчал. Мы с Чеславом и договорились. Из трясины не поговоришь.
— Ясно. Что еще?
— Еще? Обратите внимание. Обхаживал он именно ту девицу, которую ваш телохранитель в жены себе присмотрел. А ее отец, как вам известно, знает лучше Чеслава все безопасные проходы на болоте. И НКВД уже приходило к нему. Эффект, правда, тот же самый, что и у нас. Но, может, этот парень обходными путями пытался его завербовать?
— Так, — произнес Барковский, — но и это, очевидно, еще не все?
— Да, не все. А как расценить то, что он у всех искал пути за кордон? Зачем?
— Давайте, пан Кравец, на этом временно остановим ваш анализ Не кажется ли вам, что слишком он молод для НКВД?
— Молод? — фыркнул Кравец. — Агенты разведки редко доживают до старости. Издержки профессии.
— Верно… Значит, вы, хранитель нашего спокойствия, уверены, что новый знакомый — агент НКВД?
— Да!
— Спасибо, пан Кравец. Вы свободны. Я подумаю…
Барковский не стал спрашивать о предложениях Кравца. Своим «да» тот сказал все. В его понимании это означало одно: надо убирать. Или как это он там сказал: «договориться о молчании»?..
— Когда появились? — Рябов застегивался на ходу и постепенно просыпался. Было рано, только светало. В мокром, полупризрачном свете едва угадывались невысокие соломенные крыши деревенских изб. А над ними гордо возвышались стройные башни костела.
— Минут десять назад, — ответил молоденький боец.
— Вас не заметили?
— Никак нет, — отчеканил красноармеец.
— Такие, значит, дела. Ясно, — твердо произнес Рябов. Сказал по привычке. На самом деле никакой ясности не было.
Вот уж действительно не везет. Полтора часа назад Астахов разрешил Рябову, который от усталости уже едва держался на ногах, отдохнуть в деревушке, а сам поехал проверить засаду недалеко от Темной рощи, у развилки. Там тоже могли появиться гости, о которых предупреждала шифровка. Вот-вот должен назад вернуться. А тут…
Коломиец уже ждал их. Рябов опустился рядом с ним на холодный брезент, молча взял бинокль и, приникнув к окулярам, осмотрел окрестности. Ничего, кроме белесой дымки да едва черневшей полоски болотной травы.
Как и тогда, на шоссе, темные фигуры из болота появились неожиданно. Они выглядели сквозь линзы бинокля чем-то нереальным, призрачным. Даже шаги их казались замедленными.
— Кто из них Фауст? — Петр Николаевич едва слышно скомандовал. — Огня не открывать. Брать тихо.
Фигуры уже растеряли свою бестелесность и стали вполне объемными. Оставалось только захлопнуть ловушку. И Рябов дал знак. Атаковали безмолвно, неожиданно для болотных гостей.