Искатель. 1987. Выпуск №6
Шрифт:
Когда Зазвонил телефон, я сидел в своем кабинете и пытался вникнуть в сухой текст отчета, присланного из Танзании. Слева на столе лежал билет на самолет до Москвы, и это мешало мне сосредоточиться.
— Месье Эрмин?
Голос секретарши патрона невозможно спутать: низкий, с хрипотцой, наполненный теплотой.
— Да, это я, Люси.
— Вы не могли бы в шестнадцать быть у патрона?
— Разумеется, Люси. Что-нибудь стряслось?
— Приходите пораньше, Стефан, поболтаем. — Секретарша засмеялась и положила трубку.
У нас с Люси давно сложились приятельские отношения, но в офисе все были убеждены, что мы
Ровно в шестнадцать я сидел напротив профессора Чарльза Соумса и читал телеграмму, стараясь сохранить на лице невозмутимое выражение. Я даже улыбнулся, вспомнив, какая физиономия была у дамы из какою-то миссионерского общества, когда Люси сказал мне: «Ах, Стефан, я — дерево, которое уже не нужно трясти. Яблоко упало, его нужно только поднять. Теперь я понимаю, почему у вас, у русских, любимый герой — Иван-дурак»
Соумс — худой, с желтым лицом, на котором самым примечательным были рыжие брови, каждая величиной с щетку для мытья рук, посмотрел на меня поверх очков и, пошевелив бровями, сердито сказал:
— Вы делаете не ту карьеру, Стефан Театр потерял талантливого актера. Какого черта вы ломаете комедию и делаете вид, что телеграмма вам очень нравится?
— Моя работа, Чарльз. Вы знаете, я веду программу с самого начала. — Наедине мы называли друг друга по именам. У нас были для этого некоторые основания: пять лет назад, в Заире, Соумс ухитрился подхватить лихорадку, которую вирусологи потом так и не смогли расшифровать Мы остались с ним в палатке, а «лендровер» с экспертами укатил дальше.
Двое суток я отхаживал Соумса, который в бреду так ругался, что переставали скулить гиены, а где-то совсем рядом укоризненно вздыхал слон. Похоже, послушать профессора собрались все обитатели буша. [3] За нами прислали вертолет, но Соумс впал в буйство, и его пришлось связать.
— Ваша работа… — Соумс почесал карандашом кончик носа. — Значит, вы все-таки летите? Имейте в виду, я не дам вам помощников. Какой сумасшедший согласится лететь в это адово место, да еще накануне сухого сезона? Придется рассчитывать на местные силы. Кстати, национальным институтом Пастера в Омо руководит доктор Джозеф Торото, и дело у него поставлено неплохо.
3
Буш — кустарниковая саванна.
— Видите, как все просто.
Соумс неопределенно хмыкнул.
— Так что, Стефан?
— Лечу.
Соумс нажал на кнопку селектора.
— Люси, я знаю ваше отношение к месье Эрмину…
Послышался загадочный шорох, потом томный вздох: «О шеф, вы жестокий человек…»
— Так вот, закажите ему билет на Ампалу… Гм-м. На субботу. Он как раз в субботу собирался улететь в Москву в отпуск, так зачем его лишать хотя бы иллюзии?
Соумс отключил селектор, выпрямился в кресле и улыбнулся,
— Ну, теперь я отомщен. Впредь будете знать, как разговаривать с патроном. Так-то. Да, Стефан, известно вам, кто в Омо работает региональным экспертом? Программа шистосомоза? [4]
— Понятия не имею.
— Барри Дэвис.
— Старина Дэвис?
— Именно. Там вам не будет скучно.
Мир тесен. Я познакомился с Барри в Гвинее. Потом были Конго, Кения… Сколько же я его не видел?
Соумс встал и протянул руку.
— Ну, счастливо, Стефан. Только будьте осторожны. Обстановка в районе Омо сложная, среди племен гачига волнения, Если верить газетам, были случаи нападения на туристов.
4
Шистосомоз — тропическое заболевание.
— Пожелайте мне ни пуха ни пера.
Соумс пожелал. На английском эта поговорка звучала довольно забавно.
— Идите к черту!
— Что? — Соумс от неожиданности выронил карандаш.
— Так у нас, у русских, принято отвечать. Иначе не будет успеха в деле.
В приемной я поцеловал Люси руку.
— Храни вас бог, Стефан.
— С богом у меня долгосрочный контракт. Плюс страховка. А это вам.
И я положил перед Люси миниатюрную матрешку, в которой чудом помещались еще две поменьше.
— Благодарю, очень мило. Когда будет готов паспорт, билеты и сопроводительные письма — я позвоню. Хотя мне очень не хочется, чтобы вы уезжали.
Коридор был наполнен серебристым светом. Я подошел к окну: внизу влажно блестели крыши, капли дождя прочерчивали оконное стекло.
Телеграмма, подписанная министром национального здравоохранения республики, составлена квалифицированно. Правда, несколько категорично. Суть: в шестидесяти милях от города Омо, в резервации племени гачига, возникла эпидемия геморрагической лихорадки. Заболеванию людей предшествовала эпизоотия среди скота. По клинике — типичная лихорадка Рифт Валли. Типичная… Нужны серьезные основания, чтобы утверждать это. Сейчас с лихорадками сам черт ногу сломит. Геморрагические лихорадки — моя область, я занимаюсь ими без малого четверть века, еще с Сибири, и потому привык к сдержанным оценкам.
Мы связаны с республикой Ампала проектом борьбы с лихорадками. Работы ведутся несколько лет. К тому же момент удачный — наконец удалось получить вакцину. Испытания ее на волонтерах в клинике дали обнадеживающие результаты. Какой уж тут, к черту, отпуск?
Ситуация между тем в племени гачига складывается довольно острая. По предварительным данным, восемьдесят человек погибли, причем в основном дети. Не исключается угроза распространения эпидемии на соседние районы…
Нужно собрать о гачига хотя бы элементарную информацию: нравы, быт, социальная организация. Эпидемиолог не может не интересоваться этнографией. Без знания жизни народа, обычаев, верований невозможно изучить механизм передачи инфекции.
Если бы известный американский исследователь Карлтон Гайдушек не обратил внимания на бамбуковые палочки, которыми фори — аборигены Новой Гвинеи — лакомились после похорон родственников, тайна болезни «куру» так и осталась бы нераскрытой.
Оказывается, в бамбуковых палочках запекался мозг умершего, зараженный вирусом «куру», или, как еще называют, «смеющейся болезни». Больной, что называется, с хохотом отходил на тот свет.
Палочки с мозгом фори кушали не из-за гастрономической извращенности — таким способом они собирались сохранить информацию, накопленную умершим соплеменником за свою жизнь. Интересно, нет ли таких «милых» обычаев у гачига?