Искатель. 1991. Выпуск №4
Шрифт:
— Любители, — уверенно сказал старый патрульный. — Били руками и ногами. Слишком много крови и повреждений, а боли недостаточно. Похоже, они били его, когда он был без сознания. Так информацию не вытянешь. Любители.
Им нужна информация? — задал я вопрос Максу.
Да, — кивнул лейтенант. — Он не мог говорить, но мы спрашивали, и он кивал. Мы не знаем, что их интересовало.
Где это произошло? — спросил я, потом до меня дошло, что все говорят во множественном числе. — Их? Сколько же их было?
Двое, — ответил Макс. — Его нашли в аллее. — Он подозрительно взглянул на меня. — А почему вы интересуетесь, Форчун?
Но я не ответил, я думал о двух мужчинах. Двое избили Пита почти до смерти. Двое стояли прошлой ночью на улице и наблюдали за домом Марти. Тут уж понятно было, что эта пара шла по следу Джо-Джо Олсена. Да, я во что-то впутался, и мне это не нравилось, по я уже начинал злиться, глядя на повязки, трубки и висевшие вверх дном бутылочки, которые полностью скрывали Пита Витанцу.
Он мой клиент, — наконец ответил я Максу.
Этот мальчишка?
Он хочет, чтобы я нашел его друга. Джо-Джо Олсен — – помните?
Макс кивнул.
— Да, помню. Он ведь объявлен в розыск. Интересно, что он сделал?
– Вот и мы хотели бы это знать, — усмехнулся я.
– Вы думаете, эти двое, что обработали Витанцу, тоже гоняются за Олсеном?
– Может быть, — согласился я. — Или же они не хотят, чтобы кто-то нашел Олсена.
Макс внимательно смотрел на меня. Он был не дурак, этот Макс.
– Вы разыскиваете Олсена?
Я кивнул, глядя на то, что осталось от Пита Витанцы. Кто-то провел ледяным пальцем мне по спине. У меня только одна рука, и я хочу, чтобы она осталась целой.
Ходите по середине улицы, — посоветовал Макс. — Есть какие-нибудь идеи о том, кто были эти двое?
Если б были, об этом уже знала бы вся полиция, — с чувством проговорил я.
А при чем здесь отдел убийств?
— Там считают, что это может быть связано с убийством Тани Джоунс. — Вот как... А я, естественно, в первую очередь думал о Пите.
— Могу я с ним поговорить? Врач пожал плечами.
— Он не в состоянии ответить.
— Пусть хотя бы кивает.
— О'кэй. Две минуты, не больше. Потом всем выйти, — сказал врач.
Я склонился к повязкам. Это было все равно что говорить с трупом. Пит мог лишь чуть-чуть шевелить головой.
— Ты их узнал?
Отрицательное движение головы, очень медленное.
— Они спрашивали о Джо-Джо? Утвердительный, едва заметный кивок.
— Они хотели, чтобы ты прекратил поиски Джо-Джо? Они хотели сами его найти?
Утвердительное движение. Это становилось все более интересным.
— Джо-Джо знал некую Тани Джоунс?
Ничего. Никакого движения. Потом я увидел едва заметное движение. Пит пожал плечами.
— Тебе не известно, был ли Джо-Джо знаком с Тани Джоунс?
Утвердительное движение. Очевидно, имя Тани Джоунс ничего ему не говорило.
— Ты сказал, что у Джо-Джо какие-то неприятности. Он казался испуганным?
Пожатие плечами, которое я едва заметил.
— А эта девица Дрисколл... Она доставляла Джо-Джо неприятности?
Пожатие плечами.
— Хватит, — вмешался врач.
Тело Пита напряглось. Он хотел говорить. Я высказал догадку:
— Нэнси Дрисколл может что-то знать? Быстрый утвердительный кивок.
Потом по телу Пита пробежала какая-то дрожь. Врач наклонился к ему и сразу выпрямился.
— Он потерял сознание. Всем выйти. Вон!
Лейтенант Макс оставил полицейского у двери. Мы с Максом вышли из больницы и обнаружили, что по-прежнему жарко, по-прежнему лето, вторая половина дня. А ощущение было такое, что должны быть ночь и зима. Сейчас я не думал ни о Джо-Джо Олсене, ни о Тани Джоунс, ни о патрульном Стеттине, ни о законе и порядке. Я думал о Пите Витанце и людях, которые могли так избить девятнадцатилетнего мальчишку. Я не хотел правосудия, я хотел разделаться с ними сам. Это как в политике: меня не волнует Программа борьбы с бедностью, меня волнуют бедные. Ну и, конечно, я не мог не думать о себе. Те люди интересовались мною.
— Берегите себя, Форчун, — сказал Макс на прощание.
Интонация насторожила меня, и я замер, глядя, как удаляется полицейская машина. Лейтенант знал что-то и не говорил мне. Газзо тоже знал. Я чувствовал, что это связано с Тани Джоунс и ее убийцей и тем, почему убийца не спешит расстаться с добычей.
Во всем этом было еще что-то. Какая-то третья сила. Теперь я в этом не сомневался. Третья сила, которая пока проявила себя лишь двумя тенями на ночной улице и двумя неизвестными мужчинами, которые задавали вопросы мальчишке и били его. Может быть, это те же самые двое, может быть, другие.
Я отправился к Марти. Она уже встала с постели и причесалась. О ночных тенях она уже забыла. Мы пошли в открытое кафе «О. Генри». Я любовался самым красивым видом в Нью-Йорке: Марти в короткой юбке.
— Ты грязный старик, Дэн Форчун, — заявила Марти.
— А разве бывают другие? Вы, красивые молодые девушки, не даете нам, старикам, состариться с достоинством.
Я красивая?
Для меня — да, — сказал я, — и на сцене. Вот что важно: для своего мужчины и в своей работе ты красивая.
Она наградила меня улыбкой.
— Ты знала Тани Джоунс, Марти? Она отрицательно покачала головой.
— Нет. Тебе ведь известно, я с этими девицами не общаюсь. Это ее убил вор, правильно? Одна из девушек говорила о ней несколько дней назад. Тани я никогда не видела. «Голубой подвал», он же в двух кварталах от нас. Какой ужас, Дэн. Я хочу сказать — дурацкая смерть для молодой девушки.
– Около твоих девушек болтались какие-нибудь мужчину — спросил я.
— Около девушек всегда...