Искатель. 1999. Выпуск №8
Шрифт:
Косматый потряс головой, пытаясь прочистить мозги.
— Старик, — сказал он, оборачиваясь к Махе, — я не врубаюсь. Я не врубаюсь.
— Ух ты! — воскликнул Маха. — Он возбужденно переступил с ноги на ногу. — Отпад! Ну, как в кино. Типа того, как Рекс Инграм и Турхан Бей, или — блин — Корнел Уайлд!
Косматый умоляюще посмотрел на Маху. Он привык, что этот щуплый человечек ему все объяснял.
— О чем ты, Маха? Ты врубился?
— Старик, блин. Это же типа того, что очень просто. Как в кино. Ты надыбал себе джинчика. Прикинь, один из тех котиков, что дает тебе три желания.
— О-о!
— Так действуй, старик, желай!
Косматый снова потряс головой, все еще в растерянности, но он уважал способность Махи ухватывать суть высоких понятий, таких вещей, которые лежали за пределами его собственного миропонимания, и он решительно повернулся, чтобы выложить первое желание. Он уставился на решетку и уже открыл рот, чтобы говорить, но заколебался. Он закрыл рот, открыл его снова и опять закрыл, и повернулся к Махе.
— А что мне пожелать, Маха?
— На хлеб, старик. На хлеб! — Маха задыхался от волнения, нетерпение так и бурлило в нем из-за неспособности Косматого оценить ситуацию.
— Бертрам Лоуренс Фремптон, — проворчал он тихо, с явным неодобрением. — Блин!
Косматый повернулся обратно, кивнув головой в знак признания мудрости Махи.
— Э-э… во-первых… э-э, я хочу много хлеба, типа того, что может…
— Косматый! — завопил Маха. — Ты тупая башка! Скажи ей, ты не это имел в виду! Это деньги! Ты шизик!
— Я не это имел в виду! — закричал Косматый. — Типа того, что забери это обратно, детка!
Но было очевидно, что уже слишком поздно. Буханки хлеба стали возникать повсюду вокруг них: круглые датские булочки, длинные золотисто-коричневые французские батоны, пышные черные германские хлебцы, американские слойки, округлые английские чайные булочки, плоские греческие лепешки, странные караваи из других мест, из других времен. Хлеб был везде. Воздух был насыщен густым запахом дрожжей, ничего не было видно от сыпавшейся дождем выпечки. Сквозь все это еле-еле просвечивала надпись на груди Вещи, где после слова ЗАПРОС стояла цифра «2»,
Стоя по колено в булках, Маха тихо плакал от отчаяния.
— Старик, ты, наверно, недавно слез с дерева. Что проще — попросить у джинчика что-нибудь, и ты все завалил.
— Прости, Маха. Я типа того, что — прости, Маха. Как думаешь, может, я еще раз попытаюсь?
— Нет! — Маха взметнул обе руки, словно пытаясь заткнуть еле видимое место между усами и бородой Косматого. — Остынь, Косматый. Давай минутку подумаем.
— Хорошо, Маха, — виновато сказал Косматый, — теперь-то я буду осторожен и попрошу деньги, Д-Е-Н-Ь-Г-И, деньги.
— Нет. Нет. Глянь на этот хлеб. Какие деньги ты подучишь, может быть, времен Конфедерации. Блин. Кто знает, какие деньги? — Маха затих, глубоко задумавшись. Косматый ждал, любуясь Вещью, в восхищении от ее прекрасной конструкции,
Через некоторое время Маха вдруг просиял, и снова повернулся к Косматому.
— О'кей. я допер. Проси бриллианты. Они прилично стоят.
Косматый повернулся, чтобы выполнить указание, но Маха неожиданно поднял руку, печально остановив его.
— Нет, это не пойдет. Слишком трудно толкнуть. Шмон начнется капитальный, нас вывернут наизнанку.
Он подумал еще, поглаживая свою лысину. Затем, с хитрым выражением на лице, выудил из кармана смятую пятидолларовую бумажку.
— Вот, — сказал он, — попроси у нее пару миллионов таких штучек. И ради Христа, не назови их зеленью.
Косматый взял бумажку, послушно кивнул и обратился к Веши с непривычной тщательностью:
— Во-первых, я… э… желаю два миллиона вот этих пятидолларовых бумажек.
Маха слушал, удовлетворенно улыбаясь.
Вещь мигнула своей освещенной панелью и выдвинула узкий ящик откуда-то из середины корпуса. Голос произнес: «Если вы желаете получить услуги по дублированию, пожалуйста, положите оригинальный образец для дублирования в зигипэт».
Косматый подошел, держа банкноту в руке. Он был готов уже опустить ее в ящик, когда Маха вдруг снова завопил:
— Стой, Косматый! Стой! На них на всех будет один серийный номер! Как на игрушечных деньгах!
Косматый застыл, испуганный, что он опять сделает что-нибудь не то. Маха одним прыжком покрыл пятнадцать футов расстояния до Косматого и сунул в его руку брелок для ключей с полустертым серебряным долларом, вмонтированным в него.
— Вот! На пару миллионов баксов все равно потянет! Косматый взял брелок, сглотнул, бросил испуганный взгляд на Маху, прикрыл глаза и уронил в зигипэт весь комплект — серебряный доллар, бронзовый ключ от квартиры, номер лицензии, закатанный в пластик (Небраска, 1948), и кольцо, на котором все это держалось.
Ящичек захлопнулся, и воздух вокруг них стал желтовато-серым от падающего металла. Косматый обхватил голову руками и скорчился среди булок. Маха подскакивал, тоненько вскрикивая и пытаясь уворачиваться, по мере того, как металл все выше и выше громоздился вокруг его ног. Во все стороны разлетались липкие куски хлеба, и слышен был только дробный стук, как от тысяч игральных автоматов, в которых одновременно выпал джек-пот.
Шторм утих, и Косматый опустил руки, открыл глаза и уставился на светящуюся надпись на Вещи. Она гласила: ПЕРЕДАЙТЕ ЗАПРОС № 3.
Маха прекратил набивать карманы металлом. В любом случае они уже были полными. Внезапно он замер от шокировавшей его догадки.
— Боже мой! — сказал он, плюхнувшись задом на холм из хлеба, равномерно перемешанного с металлом. — Боже мой!
— В чем дело? — смиренно спросил Косматый испуганным голосом. — Я опять все испортил?
— Ты посмотри вокруг! Как мы все это увезем домой? Здесь тонн двадцать, не меньше!
— Может, мы пригоним грузовик и найдем пару лопат…
— Балда! Подгонишь грузовик в два часа ночи к выставке, я тебя тут же полиция возьмет за задницу!
Маха снова погрузился в мысли. Косматый вернулся к восторженному созерцанию Вещи.
— Да, — сказал Маха, подумав какое-то время. — Есть только один путь. У тебя есть еще одно желание, поэтому попроси ее перебросить все в нашу комнату.
Косматый оторвался от своего восхищенного созерцания. Он не смотрел на Маху. Ему было очень трудно отказать маленькому человечку.
— Нет, — сказал он после долгого молчания.
— Как это «нет»? Нам все это здесь без мазы. Хозяева выставки придут — будут проблемы. Как мы объясним…