Искатель. 2009. Выпуск №7
Шрифт:
Субмарина опускается все глубже. Вот уже пропало и мало-мальски различимое светлое пятно, которое напоминало о том, что где-то там, над многоярусными темными сводами, есть солнце.
После похорон и поминок Николай Алексеевич и Михаил Степанович подъехали на «Форде» Атапина к причалу. Николай Алексеевич был сам за рулем.
На яхте их встретил Андрей.
— Выражаю мои соболезнования, — смущенно сказал он
Николаю Алексеевичу. На лице юнги была растерянность. Похоже, молодому человеку еще не доводилось — или доводилось, но редко — бывать в подобных ситуациях, когда надо выражать кому-то сочувствие по поводу горя, и он не знал,
Атапин, кивнув, молча прошел мимо и двинулся прямо в кают-компанию.
За ним на борт судна не спеша поднялся Михаил Степанович и поздоровался с Андреем.
— Ты как там, накрыл все, как я просил? — спросил он у юнги.
— Да, конечно. Как Николай Алексеевич?
— Да что-то не очень. За три дня даже рюмки не выпил. Плохой это показатель.
Сам Михаил Степанович, судя по всему, сегодня выпил, и рюмка была не одна.
В кают-компании Атапин сел к накрытому столу и замер, уставившись в пустую тарелку.
— Ты, Коля, молодец, — сказал Михаил Степанович, усаживаясь рядом. И тут же, налив водки в две высокие, объемистые рюмки, добавил: — Извини, что я, может, не ко времени, но правда — от чистого сердца. Ты ну просто молодец. Все на уровне, и поминки, и все. Ну что? Давай теперь это… в спокойной обстановке. Бери рюмку.
Николай Алексеевич молча скрестил руки на груди, неподвижный взгляд его не выражал никаких чувств, никаких мыслей.
Михаил Степанович вздохнул.
— Это у всех так, — сказал он словно бы самому себе. — Если по-настоящему, детство кончается, когда умирает мама.
Надо заметить, слова о детстве прозвучали несколько странно — с учетом того, что Атапин был вполне уже зрелым мужчиной и в грубоватых чертах его лица не наблюдалось ничего ребяческого.
Михаил Степанович взялся за рюмку, поднял ее, посмотрел на Николая Алексеевича.
Атапин к своей рюмке не притронулся, по-прежнему сидел неподвижно, но при этом все-таки могло показаться, что после слов товарища в его душе что-то чуть переменилось. Во всяком случае, взгляд его стал менее безразличным и непроницаемым.
Михаил Степанович немного помедлил, сказал: «Земля — пухом», — и выпил в одиночку.
Затем он встал и принялся ходить туда и обратно вдоль длинного стола, время от времени взглядывая на Атапина. Ходил он минут пятнадцать. Другой бы на месте Николая Алексеевича, вероятно, попросил бы его не маячить. Скорее всего, даже прикрикнул бы. Михаил Степанович монотонно мерил шагами комнату, будто нарочно желая этим вывести его из себя, но Атапин был невозмутим.
Николай Алексеевич, казалось, и не замечал, что кто-то находится рядом. Все смотрел то налево, на стену, где тикали круглые корабельные часы, то направо, на другую стену, на которой висела картина с парусником в открытом море, то вперед, сквозь высоко расположенный большой иллюминатор — на небо, которое начало темнеть от наплыва туч. Иной раз, Михаил Степанович, развернувшись рядом с иллюминатором и направляясь обратно в сторону Атапина, замечал, что Николай Алексеевич глядит левее, в угол, в котором располагалась тумбочка с большим телевизором на ней. А иногда взгляд подводника был направлен в правый угол, где вместе со щеткой для пола до сих пор стояло не вычищенное после последней стрельбы ружье.
Приближалась гроза, откуда-то издалека докатился первый раскат грома.
Михаил Степанович подошел к телевизору, взялся за телевизионный пульт, который лежал рядом, на тумбочке, хотел, видимо, включить, но в раздумье повертел им и положил обратно. Затем взял с телевизора газету, это было бульварное издание под названием «Твоя тень», и вернулся на свое место за столом.
Он положил газету перед собой и наполнил
Михаил Степанович, увидев малую искру интереса в обращенном на газету взгляде Атапина, тоже стал с любопытством рассматривать фотографию первой полосы.
На этой иллюстрации мужчина в серебристом костюме (стоящий спиной к фотокамере), раскинув руки в стороны, как бы заваливал женщину в белом платье, стоявшую лицом к нему, в бассейн; дело происходило под струями фонтана «Адам и Ева». На светлом фоне пиджака мужчины бросалось в глаза темное пятнышко — на уровне сердца, под левой лопаткой. Из правой руки женщины в фонтан улетали бордовые розы.
«Одним выстрелом два сердца» — гласил заголовок.
— Нет, ну ты глянь, Коль, опять понеслась, — сказал Михаил Степанович. — Уже вроде прошли девяностые, и снова та же свистопляска: то одного, читаешь, грохнули, то другого.
Николай Алексеевич не отвечал.
— Мы-то с тобой, помнишь, как от долгопрудненских отстреливались? — продолжал Михаил Степанович. — Так и застряли несколько пуль в левом борту. Поэтому, наверно, яхту на прямом ходу влево ведет, а? Надо на шиномонтаж ее отогнать, балансировку сделать.
Атапин не оценил этой попытки сострить и продолжал молчать.
Михаил Степанович, впрочем, и сам на секунду смутился, поняв, что момент для шуток выбран действительно неподходящий.
— Вот время было… — Он налил себе еще водки. — Но, кстати, здесь, — он постучал пальцами по газете, — надо так думать, не битва за бабло, а просто ревность. Этого кекса-то вместе с девкой в бассейн уложили. Наверняка с любовницей. А муж их, значит, заказал. О! Тут сказано, у них на сайте газеты даже выложен видеоролик убийства — прохожий записал. Сейчас глянем!
Он подошел к неприметной тумбочке, на которой лежал закрытый ноутбук. Расправив провода, Михаил Степанович перенес его на стол и открыл; компьютер уже был включен, потому что сразу засветился экран с атомной подлодкой в качестве заставки рабочего стола. Михаил Степанович застучал пальцами по клавиатуре, и через несколько секунд на мониторе уже можно было увидеть видеоролик. Начинался он с того, что мужчина в серебристом костюме и девушка в белом платье стояли лицом друг к другу у фонтана «Адам и Ева» и мирно беседовали. Парочка выглядела действительно красиво, так что не очень удивительно, что какой-то прохожий, а скорее всего, все-таки прохожая, похоже, залюбовавшись «новоявленными Адамом и Евой», в порыве романтических чувств решил (решила) снять их на видео. Итак, мужчина и женщина стояли и разговаривали, и ничто не предвещало беды. Из динамиков ноутбука звучали обычные городские шумы — были слышны обрывки голосов проходящих мимо людей, шаркали ноги по дорожкам сквера, где-то просигналил автомобиль, чирикали воробьи. Но вдруг раздался несколько отдаленный, но явственный хлопок, и мужчина, раскинув руки, резко подался грудью вперед, будто какой-то сумоист-невидимка с разбегу ударил его плечом в спину. Молодая женщина вместе с мужчиной тоже дернулась в сторону бассейна — и тоже вскинув руки, отчего букет, который она держала в правой руке, взлетел живописным салютом. И оба, вместе с цветами, тут же опрокинулись через бортик в воду, подняв еще один салют — из брызг.