Искатель. 2009. Выпуск №7
Шрифт:
— Через жопу, — повторил Грибов, подойдя к глыбе мрамора и заглянув за нее, — через задницу, через огузок.
Странная у сына манера работы: статую он высекал спереди и сзади, оставляя нечто вроде рамки с боков, так, что пышные ягодицы Афродиты выступали с другой стороны камня, уже готовые, гладкие… Грибов шлепнул статую по попке. Ему пришла в голову игривая мысль: он вообразил, что обнаженные мраморные фигуры несли в греческой цивилизации особую утилитарную функцию — были просто-напросто пособиями для онанизма, чем и занимались эти дикари древних демократий прямо на городских
— Все сделал не так, — продолжал вслух рассуждать Грибов, заглядывая статуе в лицо. — Заклинание сработало, но процесс пошел куда-то не в ту сторону, надо было вовремя остановить…
Ему вдруг показалось, что статуя кивнула, как подобострастный собеседник соглашается с говорящим…
— Ага, образина! Вот и ты подтверждаешь.
Странная какая-то игра света и теней в помещении мастерской — будто бы это не статуя, а живая женщина в обрамлении мрамора. Чертовски талантливый мальчишка!
Интересно, он ведь ваяет ее с натуры, привозит сюда какую-то бабу…
Странно, что вообще ему явился образ греческой богини — ведь Грибов никогда не говорил с ним о своей работе, которую Петька откровенно презирал, думая, что его отец — обыкновенный шарлатан, морочащий людям головы и гребущий за это деньги большой лопатой.
За что он и ненавидел отца, в чем и была магистральная причина их конфликта.
Ну а сам? В принципе, любое искусство недалеко от шарлатанства: ведь одни люди зарабатывают на жизнь тяжким трудом, а другие — просто пользуются талантом, данным богами при рождении. А кому-то, как, например, Грибову, просто-напросто однажды крупно повезло в жизни…
Как рассказать сыну об открытии, которое он сделал много лет назад, когда в библиотеке одного северного монастыря обнаружил бог весть как туда попавшую копию древнего папируса, восходящую к оригиналу, который, возможно, хранился в Александрийской библиотеке? И Грибов открыл для себя магию великой Афродиты, испробовал ее, приспособил к современному миру, заказал в ювелирной мастерской перстень по чертежу, и магия немыслимым образом заработала! И тогда Грибов бросил целительство, вот уж настоящее шарлатанство, и занялся эксклюзивными, очень дорогими манипуляциями, но каждый из его немногих клиентов знал, что платит наверняка.
Афродита могла сделать все, что было в ее специфической компетенции — вернуть возлюбленных, совершить любовный приворот произвольно выбранному объекту, даже вернуть душу, уже направляющуюся в Аид.
Это была древнейшая, могучая сила, более древняя, чем само человечество, в сущности, этой силой и созданное, — вот почему она была вольна распоряжаться всеми проявлениями человеческого, вплоть до самой жизни и смерти.
Кто были эти существа, воспетые в античных мифах, чудесные боги, населявшие Олимп? Были ли они порождением Земли, самого разума планеты, насчитывающего миллиарды лет истории, или гостями из иных, гораздо старших миров? Имели ли они изначально человеческий облик — пышнобородый Зевс, изящный Аполлон, быстроногий Меркурий — или только имитировали понятные людям черты?
Так или иначе, но эти неведомые сущности активно вмешивались в дела людей на заре их цивилизации — судили и наказывали, обучали
И почему они покинули Землю — сделали все, что было необходимо, чтобы отправить человечество в дальний путь по тысячелетиям, или, напротив, убедились в том, что человечество полностью безнадежно?
Многие вопросы не имели и не могли иметь ответа, но Антон Петрович Грибов, долгие годы жизни отдавший изучению неведомого, уверенно пользовался античной магией — во благо или во вред, уже не имело значения, но он зарабатывал на этом большие деньги, на которые, между прочим, Петька получил блестящее заграничное образование, да и сейчас, за всю жизнь заработав своим искусством гроши, словно какой-нибудь Винсент Ван-Гог, целиком жил на средства отца. И хорошо жил: шлялся по заграницам, арендовал залы для выставок, имел самых красивых девчонок…
Дом, который Грибов именовал замком — с декоративной башенкой, зубчатыми карнизами, — был построен на месте обыкновенного участка в шесть соток, на зависть соседям по дачному поселку. Две молодые смазливые женщины, которых Грибов содержал в Москве, — взяты на зависть друзьям. Тайный заграничный счет в банке… Мог ли обо всем этом думать Антон Петрович Грибов, инженер, потом — «народный целитель», а теперь — всесильный властелин мира. И все это благодаря Афродите, или как там еще назвать эту всемогущую сущность…
Что-то беспокоило Грибова последнее время. Он чувствовал, что в операцию с самарской актрисой вкралась грубая ошибка, и теперь образ Афродиты, казалось, стучался в этот мир, стоя на его пороге: богиня преследовала Грибова в сновидениях, не оставила она в покое, как видно, и творческую мысль сына…
Грибов всмотрелся в каменное лицо. И как только ему удалось создать такую страшную, чудовищную красоту?
В самом деле, как? — вдруг встрепенулся Грибов, с беспокойством оглядевшись по сторонам. Петька, всегда такой неряшливый, оставлял после работы кучу мусора: пол был весь покрыт мраморной ссыпкой, повсюду валялись инструменты… Но сейчас у ног Афродиты не было ни крошки.
Грибов подошел к стеллажам у стены, осмотрел их, с недоумением оглянулся на статую. Резцы, зубила… Все инструменты лежали на полках, в полном порядке. Но не это главное. Их рукоятки покрывал тонкий слой пыли, было очевидно, что ими давно не пользовались.
И с чего он взял, что сын вообще приезжает сюда? Совсем на него не похоже: приехать, поработать, все за собой тщательно вымести. И на кухне тоже, и везде… Где грязные чашки, пятна кофе на кафеле, пустые обертки, презервативы в унитазе?
Грибову вдруг пришла в голову простая и чудовищная мысль. Он снова подошел к статуе, внимательно вгляделся в ее лицо.
Белые глаза, обычные для такой стилизации… Нет, не совсем обычные — это просто закрытые глаза. Сомкнутые мраморные ресницы. Кто же делает статую с закрытыми глазами?
И тут Грибов почувствовал, что капля холодного пота ползет по ложбинке его спины. Именно как-то так все эти эксперименты и должны были кончиться: он всегда знал, теперь ясно, он всегда ждал, что произойдет что-то в этом роде!