Искатель. 2009. Выпуск №7
Шрифт:
— Э-э, да.
— Есть высокооплачиваемая работа. Интересная работа. Так?
— Да. Конечно.
— Видимо, есть семья, дети?
— Да, есть.
— Есть большая квартира в Москве, есть хорошая машина, и дом под Москвой.
— И не только под Москвой.
— Наверно, для комплекта имеется и длинноногая любовница.
— Ну… да. А что? Осуждаешь?
— Дело не в этом. То есть у тебя абсолютно все в порядке.
— Гм. Да, все. А к чему ты клонишь?
— И нет ничего, никакой мечты, которой ты не достиг?
— В каком смысле
— В обычном. Ты никогда не мечтал, к примеру, о далеких путешествиях? Не хотел посмотреть удивительные страны?
— Я раза по три-четыре в год летаю отдыхать в удивительные страны — all-inclusive в самых престижных отелях.
— Я, наверно, не так сказал, поэтому ты не понял. Когда лет пятнадцать-двадцать назад, ты был пацаном и читал романы Стивенсона, Жюля Верна, ты не хотел куда-нибудь отправиться? Я имею в виду не туристом, а путешественником. Понимаешь?
— Ну, нашел, о чем… Все читали эти книжки в детстве, и все чего-то такого хотели. Ну и что?
— Или, может, у тебя какая-то другая была мечта? Была?
— Еще? Подожди, ты сейчас серьезно говоришь?
— Абсолютно серьезно. Ты же серьезно говорил о том, что я лузер. Или шутил?
— Нет. Что же тут шуточного?
— Ну тогда и отвечай серьезно, давай, не дрейфь: была у тебя мечта — такая, как я сказал, или еще какая-то другая?
— Другая? — Клепанов, судя по выражению лица, старался вспомнить. — Э-э… Да что-то не помню.
— Но вот эта, значит, все-таки была — путешествовать?
— Нуда, можно сказать, была. Но мало ли что было. Было — да сплыло. Я вообще-то уже не мальчик, разве не заметно?
— Ты хочешь сказать, что больше к этой мечте уже не возвращаешься? Что тебе никогда не хочется вот взять и все бросить к черту и, к примеру, сесть с верными, надежными друзьями на яхту, под паруса, и махнуть по океанам? Останавливаться где захочется, общаться с людьми без гидов, видеть разные места на планете — тоже не со смотровой площадки, ну, короче говоря, по-настоящему путешествовать — нет желания?
Пока Атапин разъяснял, что, в его понимании, можно считать путешествием, Клепанов становился все более задумчивым и на лице его все явственнее проступала тоска, словно у мальчишки, которому родители отказали в покупке заветной игрушки.
— Так, а теперь два абстрактных вопроса, — продолжил Николай Алексеевич. — Первый: что тебе больше всего не нравится в женщинах?
— То есть? При чем тут женщины?
— Сейчас объясню. Ты только сначала честно ответь на вопрос.
— Ну, предположим, мне не нравится, когда женщина — домашняя клуша. Ничем не интересуется, кроме бытовых или семейных каких-то вопросов.
— Ясно. И второй вопрос: а что еще тебе больше всего не нравится в женщинах?
— Это такой особый вопрос, да?
— Да.
— Ладно, скажу. Еще мне не нравится, если у женщины манеры, как бы сказать, хабальские, что ли, провинциальные.
— То есть не нравятся провинциалки?
— Нет, дело не в том, откуда человек родом. Среди москвичек столько хабалок! Самомнение до небес, а сами иногда сказать что-то культурно не могут. «Ехай», — говорят! Вот это «ехай» меня просто бесит.
— Понятно. Значит, у тебя клуша жена, хабалка любовница, каждая тянет тебя к себе на разрыв, а ты при этом говоришь, что у тебя все отлично. И что ты не хочешь свалить к чертовой матери от этой жизни. С трудом как-то верится.
— Послушай, что за бред ты тут несешь?
— Нет, уж ты послушай! Ты хотел бы все бросить, но боишься. Как все бросишь? Все так налажено. Нет, ты в кругосветку никогда не рванешь, потому что это займет год-два, а у тебя на такое пороху не хватит. Или хватит?
— Это просто бред какой-то! Ты двинулся? Что ты про меня вообще знаешь, чтоб рассуждать тут?!
Не обращая внимания на его слова, Николай Алексеевич вдруг добавил:
— А вот я скоро пойду в кругосветное путешествие. Я тоже мечтал об этом и уже ходил по океанам. На подлодке. А теперь еще пойду на яхте, как полагается. Вот так. И кто из нас тогда будет планктоном за бортом? Планктоном, который плывет по течению, как…
— Ну хватит! — зло прервал его Петр Леонидович. — Все сказал, что хотел? А теперь давай о деле.
Я та к понимаю, ты в этот дорогой кабак меня специально пригласил? сказал Николай Алексеевич. — Чтоб я понял, какой я планктон?
Неважно, про это не думай. Я ведь сразу сказал: за ресторан плачу я. Давай лучше пройдемся по делу, но более подробно. Итак. Нашу фирму интересует твой однокашник по мореходке — Горшков Александр Юрьевич, который назначен замом командующего ВМФ. Ты должен возобновить с ним знакомство, а потом свести с ним меня. Свести так, чтобы он считал и меня своим человеком, понимаешь? Получишь за эту легкую работу пять штук баксов. Нет, уже четыре с половиной — пятьсот я с тебя снимаю за мой костюм. Но все равно неплохое бабло. Насколько я понимаю, у тебя мама тяжело болеет. Ей нужно лечение. Яхта у вас с Михаилом большая — обслуживание, ремонт. Яхта на плаву, а капитан на мели… Как всегда. Значит, так. Как только сведешь нас с Горшковым, сразу после этого получишь деньги.
Николай Алексеевич молча смотрел на Петра Леонидовича.
— Ну, хорошо… — вздохнул тот. — Ладно, предположим, тысячу я могу дать авансом.
— А если я тебя в вэкаэр сдам?
— В какой еще вэкаэр?
— Не в какой, а в какую. Не придуривайся. В военную контрразведку. Нашу, флотскую.
— А-а!..
Николай Алексеевич молча смотрел на Петра Леонидовича.
— Господи, так вот что ты решил! Что мне нужны секреты твоего родного флота? Подумал, что я из иностранной разведки какой-то? Понятно. Да, я, конечно, должен был предусмотреть, какие у тебя мысли на эту тему будут. Ладно. Слушай: я не из какой не из разведки. Организация у нас сильная, это точно, и на иностранные рынки мы уже с нашими предложениями выходим, это тоже правда. Но делиться с иностранцами ничем не собираемся.