Искатель. 2009. Выпуск №7
Шрифт:
— Сочинительницу анонимки?
— Нет, мамашу-преступницу.
Палладьев тоже усмехнулся — один раз. Но эта усмешка как бы отскочила от строгих очков следователя.
— Сергей Георгиевич, шутите? Ее же надо отыскать.
— Автор анонимки скажет.
— Но ее тоже надо найти.
Теперь очки следователя блеснули строгим недоумением, словно капитан озоровал с фонариком:
— Игорь, удивляешь… Она же пишет, что ее звать Рита.
— А сколько Рит в нашем стотысячном микрорайоне: тысяч десять.
Слова Рябинина капитан
— Игорь, в этой анонимке бездна информации.
— Какой же? — не поверил капитан.
— Говоришь, Рит десять тысяч… Эта работает официанткой в кафе.
— Сергей Георгиевич, в кафе тысячи.
— И все обильно посещают иностранцы.
— Не все.
— Выбери, — посоветовал Рябинин.
— Есть кафе «Грот». Рядом с общежитием, где живут иностранные студенты, — угрюмо сообщил капитан.
Его настроение испортилось. Следователь не ругался, не упрекал и даже не намекал на какие-либо ошибки. Есть худший вид обиды — на себя. Почему же он не пошел по ясной и логичной дороге, по которой шел следователь? Потому что уподобился любителю детективов, жаждущему кровавой запутанности.
— Игорь, просуммируем. Кафе «Грот», официантка Рита, у нее есть подруга, видимо, работающая там же, которая живет в общежитии и которая недавно была в отпуске…
Палладьев знал, что если сейчас он не выдаст блестящего ответа, то уйдет с настроением побитой собаки. Еще бы, лучший опер, но не смог самостоятельно вычислить элементарную преступницу.
— Ее доставить сюда?
— Кого? — не понял Рябинин.
— Криминальную роженицу.
— Ты ее знаешь?
— Да, это Любка из кафе «Грот».
Проще всего было бы доставить Любу Любавину на допрос к Рябинину. Ио если она уйдет в глухую непризнанку, то протокол следователя это закрепит, как зацементирует. Потом к правде не пробьешься. Допрос без оперативной информации — что в ночном лесу без фонаря. Поскольку не мафию разоблачал и не грабителей банка, капитан решил действовать неторопливо и простенько. Проще «наружки» ничего не было.
Палладьев начал с общежития, где проживала Любавина. Казалось бы, чего проще. Опроси жильцов да ту девицу, которая проживает с ней в одной комнате. Но была запятая: информацию собрать так, чтобы Люба об этом не узнала.
В общагу капитан приехал днем. Напарница подозреваемой отсутствовала. Палладьев шатался по коридорам и комнатам, заводя глупые разговоры с девицами о сексапильности, с комендантом о ремонте здания, с вахтершей о современной молодежи…
Клевал по зернышку. Когда эти зерна он как бы ссыпал в одну кучку, то удивился — в последнее время Люба в общежитии вообще не жила, лишь изредка забегала.
Казалось, в голове капитана, как сердитые пчелы, начали роиться вопросы…
Где же Любавина ночевала? Почему об этом не знает ее подруга Рита? А если знает, то почему не упомянула в анонимке? Если у Любы бойфренд, то история с младенцем приобретает конкретный зловещий смысл: в криминальной практике полно случаев, когда любовники заставляли женщин избавляться от детей. Все-таки где она ночует и почему?..
И капитан как бы подтвердил свое решение: «наружка». Сегодня, не дожидаясь никакой помощи, сегодня, сам.
Но Любавина знала его в лицо. Палладьев поехал в РУВД, в свой кабинет. Одно из отделений сейфа походило на базарный
развал «секонд-хенда». Самодельные ножи, детективы, гантели, какая-то одежда, фонари… Он выбрал нужное: волосяные усы и темные очки. Плюс сыскной навык…
Кафе «Грот» закрывалось в двадцать три часа. Капитан уже переминался в некотором отдалении. Официантки начали выходить через полчаса. Любавина была одна и зашагала с деловитой торопливостью. Палладьев наклеил усы, надел очки и двинулся следом — тоже деловито.
Люба шла скоро и целеустремленно. Так ходят, когда тебя ждут. Но она миновала все транспортные остановки — значит, ей недалеко.
Шагавший рядом с капитаном парень вдруг попросил:
— Мистер, дай закурить.
— Не курю.
— Тогда дай на бутылку пива.
— Не пью.
— Не куришь, не пьешь… Голубой, что ли?
— Я гермафродит, — тихим голосом поделился капитан.
Любу он далеко не отпускал. Вряд ли она его заприметит, и не только из-за бутафорского грима: официантка была слишком устремлена туда, куда спешила. В сумке капитана лежала вязаная шапочка, которую он прихватил из барахла в сейфе. Откуда она взялась, он уже не помнил. Может быть, снята с неопознанного трупа. Теперь она пригодилась: Палладьев напялил ее поглубже.
— Эй, педофил, — окликнул его парень, вновь пристроившись рядом, — не даешь на пиво, угости водочкой.
— Вредная она.
— Педофил, да какой ты национальности?
— Индеец.
— Врешь. Индеец не отказался бы выпить «огненной воды» с белым человеком.
— Это ты «белый человек»? — засмеялся Палладьев, отрываясь от него…
Любавина неожиданно нырнула в магазин «24 часа». Капитан за ней не пошел, опасаясь столкновения лицом к лицу. Он приблизился к стоявшей у поребрика иномарке и облокотился на багажник. И задумался.
«Наружка», наружное наблюдение, архаична: при помощи спутников можно заглянуть в любую квартиру. При помощи камер слежения можно контролировать каждый шаг. Ходить за человеком, когда информационная техника достигла третьего поколения…
Но Люба вышла из магазина. Пройдя с полквартала, она замедлила ход. Его направление легко прослеживалось. Скорее всего, в подворотню и во двор. Вот и свернула под арку. Капитан поспешил, боясь потерять ее из виду…
Размашистая грудь «белого человека» загородила ему путь: