Искатели прошлого
Шрифт:
— Мой разум закрыт, но я объясню, в чем дело, — нарушила Сандра сгустившееся молчание. — Когда-то мы знали одну кесу по имени Иссингри, в то время, которое люди называют Темной Весной. Эта Иссингри была аласигу и охраняла Дэниса, который был… — секундная заминка, — …приближенным Наргиатага. Залман хорошо ее знал, и он тогда вел дневник — то есть, делал записи на бумаге обо всем, что с ним происходило. Недавно мы нашли его дневник и прочитали, там написано об Иссингри. Когда мы услышали ваше имя, мы подумали — не вы ли
— Это была я.
— В то время в доме у Залмана, где часто бывал Дэнис, жила маленькая девочка — может быть, вы ее помните? Это я. Иногда я вас видела.
— Я тебя помню. А у него в душе туман, он совсем не помнит, что было.
— Да, у меня в голове пусто, — сообразив, что речь идет о нем, извиняющимся тоном подтвердил Залман.
— Не пусто, а туман, — возразила Иссингри. — Пусто когда нет ничего, а в тумане все есть, но ничего не видно.
— Значит, его заболевание излечимо? — Сандра тут же ухватилась за это пояснение.
— Ты хочешь быстрый ответ? На твой вопрос нет быстрого ответа. Наргиатаг пожелал вас видеть, и мы пойдем в Кесуан, — Иссингри посмотрела на Лидию. — У меня к тебе счеты — так сказать правильно? Твой поступок был плохим, но я не сделаю тебе вред. Ты — рэуману.
— Что значит рэуману? — спросила Сандра.
— Тот, кто вернулся из Страны Мертвых и не забыл себя.
— У нас их называют носителями мнемотравмы.
— Ваш народ любит запутывать, — с оттенком превосходства заметила Иссингри.
Пока шел этот разговор, Залман изо всех сил старался не упустить то важное, о чем надо сообщить Сандре, и сумел таки удержать это в памяти.
— Сандра, там в луже кто-то сидит, черный, с лапами, — выпалил он, когда все замолчали. — Я не знаю, дичь или нет — вдруг ты не станешь такого есть. Пошли, сама посмотришь.
— Я попросила Залмана найти что-нибудь съедобное, он ведь бывший охотник, — объяснила Сандра кесу. — Если нам нужна еда на вечер, стоит посмотреть. Как скоро мы доберемся до Кесуана?
— Четыре дня. Акайди пойдет с Залманом и посмотрит его дичь.
Иссингри что-то добавила по-своему, и одна из кесу выступила вперед, бросив Залману:
— Идем.
Он до сих пор помнил, где находится та лужа, и ее обитатель никуда не уполз.
— Махицергун, — определила Акайди. Акцент у нее был сильнее, чем у Иссингри. — Хорошее, нежное мясо.
Потом покосилась на Залмана и добавила:
— Но люди лучше.
Надев пару перчаток из толстой кожи, она достала нож, ловко отсекла махицергуну дергающиеся лапки и бросила тушку в сумку, висевшую на ремне через плечо. По дороге обратно они нашли еще трех таких же.
— Лапы — яд, — снизошла Акайди до лаконичного комментария.
Левое запястье у нее было забинтовано, а на кожаной куртке вышиты черным блестящим бисером ветви с листьями, но
— …Они здесь живут, но не служат Наргиатагу и ничего не знают. Эти кесу молодые и глупые. Совсем молодые, как она, — Иссингри показала на Лидию, сидевшую рядом с Сандрой.
— Иначе говоря, на нас напала молодежная банда? — уточнила Сандра.
— Да, банда. Некультурные. Везде таскают с собой мужчин, очень нехорошо. Как это сказать по-человечески? Бесстыжие девки, вот они кто! Будут так играть и дожидаться, что я их отсюда выгоню.
Остальные собирали махицергунов и хворост для костра. Акайди к ним присоединилась, Залман тоже стал помогать.
— …Я тебя видела, когда вы пришли сюда после конца войны, — доносилось из-за деревьев контральто Иссингри. — Я была здесь. Я тогда убила два человека, одного съела. Вы не знали, что я здесь. Ты это время мало меняешься.
— А руины города Сегелеу мы так и не видели, — сказала Сандра. — Я о нем узнала недавно, из записей Залмана.
— Сегелеу сейчас нет. Там камни, мелкие-мелкие, вот такие. Человеческие повелители разрушили Сегелеу, когда закончили войну.
Пауза.
— Иссингри, не надо на меня так смотреть. К этим человеческим повелителям, как ты их называешь, я отношусь не лучше, чем ты. А ребят из нашей экспедиции ты убила напрасно. Мы приходили сюда только для того, чтобы увидеть Кесуан.
— Они… как это надо говорить… полезли, куда нельзя. Я могла убить всех, но всех других не убила, потому что понимала ваш разговор.
Белое мясо махицергунов кесу ели в сыром виде, а люди сварили в котелке. Сандра сказала, это похоже на крабов, которых ей довелось попробовать на Земле Изначальной. Потом она достала из рюкзака пакет с молотым кофе, сахар и шоколадные конфеты, а после кофе Иссингри сварила для Лидии антиаллергическое снадобье из каких-то своих порошков.
Дальше путешествовали в долбленой кесейской лодке, длинной и узкой, расписанной разноцветными символами прихотливых начертаний. Она скользила в тумане, лавируя среди коряг и серых травяных островков — без весел, без мотора, без руля, на такой скорости, что поначалу было страшно, а потом все привыкли. Сандра говорила, что Иссингри управляет лодкой силой мысли.
— Иссингри, что стало с Ярансой и Лайей? — спросила она на очередной стоянке, после ужина.
— Их убили.
— А Хэтэсси-кьян-Беалдри-эбо-Сеямэкори из Холодного Леса?
— Ее тоже. Всех убили. Какое слово называл Наргиатаг… Геноцид. Осталась я одна. Потом сюда пришли кесу из дальних лесов, чтобы учиться колдовать. Они пришли осенью, когда выпал снег, раньше была только я. Люди называют кесу — убийцы, но человеческие повелители тоже убийцы.
— Тогда ты и получила эти раны? — со смесью любопытства и сочувствия спросила Сандра.