Искатели сбитых самолетов
Шрифт:
Завидев лесную гриву на холме и остатки частокола вокруг хутора, бывший владелец его повеселел. Глаза его замаслились. Подмигивая солдатам, он зашептал, делая знак приглушить мотор:
— Все тихо. Спят-почивают деточки. Ничего не чуют. Мы их тепленькими возьмем!
Выключив мотор, матросы повели катер к берегу через заросли кувшинок по мелководью, отталкиваясь шестами.
— Вот тут бережок посуше, ножек не замараете, я эти места знаю. — Старик указал на травянистый мысок при впадении в старицу ручья.
Немцы
Тишина стояла такая, что хруст каждой ветки отдавался в ушах. Вокруг ни души. Только какие-то шальные вороны поднялись, как встрепанные, на вершины ветел, завидев солдат, и заорали во все глотки: «Вр-раг! Вр-раг!»
И сороки запрыгали по кустам и застрекотали: «Кр-ра-дется, кр-радется… Стар-р, стар-р, стар-ричок!»
А если там фашисты?
Любопытные сороки везде поспевали, не ускользнуло от их внимания и новое явление в лесу. В верховьях оврага, покрытых кочкарником и густо заболоченных, продиралась сквозь кусты и молодую поросль лошадь и тащила за собой волокушу.
Это был передок телеги, на котором лежали молодые березки. На них — какая-то поклажа. Березки пружинят, заметают следы и такая упряжка легко проходит там, где никакой транспорт не проберется.
Лошадь вел под уздцы хорошо знакомый местным сорокам старик, который то и дело бродит по их владениям, от коровьего стада, пасущегося на сухих полянах за болотами, до села, куда они летали покопаться в помойках.
На этот раз старика сопровождал мальчишка, мало известный сорокам, не здешний, хотя и одет как деревенские ребята. Старик и мальчишка были безоружны и вели какой-то мирный разговор.
И вдруг — происшествие.
С обрыва к ним кинулись притаившиеся люди, в одежде серой, как земля. Схватили старика, мальчишку за шиворот — и сразу к их поклаже.
Обнаружили там хлеб и стали его ломать руками, рвать, кусать. Старик с криком принялся отнимать. И пошла такая ссора, что сороки решили улететь подальше. Люди, напавшие на старика и мальчишку, были до зубов вооруженные. Еще стрелять начнут. Сороки поспешили на старый хутор поделиться этим происшествием со своей родней.
А в овраге продолжалась канитель.
— Что вы делаете, братцы солдатики, красноармейцы вы наши дорогие, хлеб свежий, теплый, с голодухи объедитесь, помрете от заворота кишок! — выкрикивал старик.
А те в ответ:
— Что своим жалеешь! Фрицам везешь? — И продолжают рвать хлеб. Глаза горят голодным блеском.
— Каким фрицам, что вы, братцы, перекреститесь!
— Знаем мы каким, на заставу. Вон там, на хуторе, ваши немцы. С автоматами, в касках. И турельный пулемет у них переправу через речку стережет! Мы видели!
А сами ломают ковриги, едят, давятся, спазмы в горле.
— Отставить! — крикнул вдруг подошедший сзади командир таким голосом, что все запнулись. — Рассказывай, старик, откуда вы и куда.
— А вы кто будете?
— Пограничники… От самой границы пробиваемся.
— Это видно… Кожа да кости… Ну, ничего, накормим, напоим и отдохнуть дадим. А хлеб мы везем ребятам, которые в лесу от фашистов схоронились.
Пограничники умолкли.
— Ну, соловьев баснями не кормят, давайте-ка я вас пока что ухой угощу… На голодные желудки это целебный бальзам.
— Ушицы бы ничего… А где же рыба?
— А вот здесь недалеко. Но, поехали!
Лошадь тронула вниз по оврагу. Пограничники пошли, держась за оглобли. И все двинулись по направлению к хутору. Пограничники никак не могли поверить, что на лесном хуторе поселились ленинградские пионеры, спасшиеся от бомбежки.
— Но мы же своими глазами там фрицев видели! В германских касках, в маскхалатах, с автоматами.
— Мы даже заминированное поле обнаружили как раз там, где подход от реки.
— А ты говоришь — пионеры!
Может быть, действительно, пока добывался этот трудный хлеб, Царев хутор захватили фашисты?
Герка не знал, что и подумать. (А это был именно он. Тезка, занявший его место у Бутенопа, добыл хлеб у чехов, а Герка его отвозил.)
В маленьком бочажке наловили щурят, тут же сварили уху на костре. Разговорились.
Солдаты теперь подобрели:
— Вы уж извините нас за грубость… Отощали, как волки. Травой питались… Лягушек ели… А хлеб только во сне видели… Блуждать стали, как в дурмане…
— Ничего, поможем и дорогу найти и укажем, как лучше пройти… Глядишь, и вы нам кой в чем поможете…
— Глядишь… А в чем это?
— Да объявился у нас тут эксплуататор, фашисты в обозе привезли, барин Бутеноп, бывший русский помещик, германских кровей…
Старик стал рассказывать, как к этому помещику попал в руки вот этот самый мальчуган по имени Герка.
А потом этого мальчишку сумели подменить его братом Тезкой. И господа совсем не заметили подмены, но вот злой пес мальчишку чуть не загрыз. Близнецов люди часто не различают, такие бывают схожие, а вот собаки, поди-ка, чуют разницу!
Солдаты слушали все это, как сказку. Посмеивались, представляя, как чехи пекари сначала били-колотили подосланного к ним для связи мальчишку, а потом стали приветствовать его по-своему, выбрасывая вверх руку с кукишем…
— Неужто и вправду мальчишка способен на такие дела, чтобы взрослых так перехитрить? — говорили они про Тезку.
— И я мог бы сделать то же самое, — уверял Герка, — если бы мне поручили и меня инструктировали.
— Верно, верно, — подтверждал старик, — это ребята такие, у них и фамилия — Огневые! Вот мы его поинструктируем, как с взрывчаткой обращаться, и подсунем фашистам на место брата… И он еще похлестче дел наделает… Поживите здесь, убедитесь!