Искатели жребия
Шрифт:
— У вас моя жена… Я слышал ее голос.
Джос совсем не удивился. Сделал приглашающий жест. Калинов вошел в номер. Здесь была совсем другая обстановка. Деревянная скамья у стены, накрытая каким-то тряпьем, деревянный же, слегка обструганный стол, на столе свеча. От свечи по углам мечутся неверные тени. Калинов пожал плечами и повернулся к Джосу. Тот опять пристально смотрел на ночного гостя. Потом сказал:
— У меня нет женщин. Тебе послышалось, человече. — И печально улыбнулся.
Калинов извинился и отправился восвояси. Лег, прислушался. За стеной снова
Сон пришел неожиданно.
Утром касса еще раз с аппетитом сжевала кредитку, и Лихо накормило его завтраком. Ничего особенного: омлет, бутерброды, чашка кофе. Само Лихо сидело за этим же столом.
4
В. Шекспир. «Сонет 92» (перевод С. Маршака).
Отдав должное омлету, Калинов спросил:
— А кто ночевал в соседнем со мной номере? Я знаю, что его зовут Джос.
Лихо непонимающе уставилось на него:
— Как это кто? Джос, он и есть Джос.
— А давно он здесь?
— Давно. Всегда.
Яснее не скажешь. Калинов подумал и спросил:
— А не останавливалась ли у вас женщина? Лет сорока, рыженькая, глаза зеленые, стройная такая…
— Останавливалась, — равнодушно сообщило Лихо.
— Одна?
— С мужчиной.
— С мужчиной, — пробормотал Калинов. — И каков он из себя, этот мужчина?
— А точь-в-точь как ты. Но не ты.
— Но не я, — пробормотал Калинов. — И давно они покинули ваши пенаты?
— Вчера утром.
— Странно. А я слышал ее голос сегодня ночью. Из-за стены, где этот ваш Джос…
— Ты не голос слышал. Ты слышал ее желания.
Калинов едва не подавился: такого он не ожидал даже от Дримленда. Таковы, значит, ее желания, подумал он. Как будто ей спать было не с кем.
Снаружи вдруг процокали копыта.
— Они на лошадях были? — спросил Калинов.
— Пешие.
— А у вас есть лошади? Лихо кивнуло.
— Могу я купить одну?
— Купить можешь. Голову сломать тоже можешь. — Ничего, — легкомысленно сказал Калинов. — Авось не сломаю. А без лошади я их неделю догонять буду… Кстати, а оружие у вас нельзя купить?
— Нельзя. У меня не оружейная лавка.
Через полчаса Калинов взгромоздился на оседланного жеребца каурой масти и принялся вспоминать уроки выездки, полученные когда-то в первой жизни. Жеребец прядал ушами и радостно фыркал, пританцовывая от нетерпения. Лихо равнодушно разглядывало лихого наездника.
— Прощайте! — сказал Калинов. — С вами было очень приятно побеседовать. Вы очень разговорчивый человек. Полагаю, во времена социальных потрясений из вас получился бы превосходнейший оратор.
Лихо взмахнуло рукой и растаяло. Растаяла и гостиница. Вокруг снова размахнулся лес, населенный незнакомыми деревьями, а перед глазами болталась «Вифлеемская звезда».
Игрища тинэйджеров продолжались.
Бессмысленная скачка длилась до самого обеда. Проносились мимо деревья, палило солнце, клубилась столбом пыль, убегала вперед путеводная звезда. И здорово ныла задница…
Поэтому, когда на обочине возник Джос, Калинов даже обрадовался. В продолжение скачки он через каждые полчаса представлял себе джамп-кабину, такую прохладную, такую знакомую, такую родную… И всякий раз убеждался, что Дримленд по-прежнему не собирается выполнять его желания.
Карман Джоса сегодня вновь играл роль скатерти-самобранки. Когда голод был утолен, Калинов спросил:
— Послушайте, Джос! Как долго еще это будет продолжаться? Вчера я шел пешком, сегодня скачу на лошади. Куда?
Джос улыбнулся:
— Вчера ты шел, сегодня скачешь, а завтра, может быть, полетишь на крыльях.
— Но куда?
Джос пожал плечами:
— Этого я не знаю. Тебе виднее.
Калинов стал закипать. В конце концов, он — солидный человек, не мальчишка какой-нибудь, чтобы его водили за нос.
— Послушайте, Джос! — сказал он. — Если вы не перестанете морочить мне голову, я вам по шее накостыляю.
— Боюсь, это будет несколько сложновато. — Джос не переставал улыбаться. — Боюсь, руки у тебя коротковаты…
— Ничего, дотянусь. — Калинов понимал, что его подначивают, но уже не способен был сдерживаться. — Работа такая, кое-чему меня научила.
— Здесь не твой кабинет, командир!
Это было уже издевательство. Калинов изобразил все профессионально. Сделал шаг вперед, вложил в удар тяжесть тела. Запоздало подумал: «Не сломать бы челюсть парню!..»
И промахнулся: Джоса перед ним уже не было.
Не было его и позади. Лишь медленно таял в воздухе добродушный смех да откуда-то донеслись слова:
— Вот это мне уже нравится. Indifferens nihil est [5] .
«Ну и черт с вами, — подумал Калинов. — Все равно я больше никуда не двинусь. Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Не пойду и искать не буду. С места не сдвинусь, пока не объясните, куда вы меня заманиваете!»
Он перебрался через придорожную канаву туда, где неторопливо похрупывал свежей травой привязанный к дереву конь. Отыскал небольшой пригорок и улегся. Закрыл глаза.
Стало хорошо. Шуршала листва на деревьях, хрупал конь, ветерок овевал лицо.
5
Равнодушие — ничто (лат.).