Искатели злоключений. Книга 3
Шрифт:
– Да что тут отмерять и отрезать! – рассердился я. – Заглянем на минутку и назад!
– Разве что на минутку…
Кракофакс, кажется, начал сдаваться. Да оно и понятно: старику самому ужасно хотелось сунуть свой нос в таинственную хижину, и только природная трусоватость, которую он называл почему-то «разумной предосторожностью», мешала ему первым войти в домик-привидение. Чтобы подбодрить дядюшку, я весело прощебетал:
– Нам и полминутки хватит! Домишко такой маленький!
И мои ноги сами собой устремились к перекривившейся
– Подожди, Тупсифокс, не спеши! – окликнул меня сердито Кракофакс и тоже приблизился к «парадным вратам» домика-привидения. – Полминутки нам хватит, я с тобой не спорю. Но, вот, на что их хватит? Если на встречу с каким-нибудь чудовищем, то можно уложиться и в пять секунд. А есть такие ловкачи, которые успевают расправиться с непрошеными гостями и за одну секунду!
Он помолчал немного, давая мне возможность переварить полученные знания о ловких и шустрых чудовищах, и вдруг смущенно признался:
– Ты знаешь, Тупси, у меня такое чувство, словно я этот домик уже однажды где-то когда-то видел… Но где и когда – никак не вспомню. Наверное, я старею, Тупси!
И он, сняв шляпу, изящным жестом почесал мизинцем левой руки роскошную плешь, украшавшую его красивую, породистую голову.
Признание дядюшки, скажу честно, смутило слегка и меня. Дернув Кракофакса за рукав, я прошептал:
– А ты постарайся вспомнить, дядюшка. Сам понимаешь: вляпаться в какую-нибудь дурацкую историю так не хочется!
Старательно наморщив лоб, Кракофакс закатил к небу глаза. Почмокал губами, что-то невразумительно пробурчал (кажется, он сказал: «Черт возьми, ну и память у меня стала дырявая!»), снова почесал в затылке мизинцем и спустя какое-то время виновато произнес:
– Нет, не могу вспомнить! По-моему, с этим домиком было связано что-то забавное…
– Дядюшка, – проскрежетал я зубами, еле сдерживая в себе раздражение, – лучше вспомни! У тебя весьма своеобразное представление об юморе – как бы нам потом не пришлось плакать!
Кракофакс снова взглянул на небо, еще раз старательно наморщил лоб и, сократив процесс вспоминания с одной минуты до десяти секунд, решительно проговорил:
– Наверное, я этот домик видел на картинке. Во всяком случае, он не внушает мне никаких опасений. Давай зайдем в него, и там я окончательно определюсь: был я в нем когда-нибудь уже однажды или это мой первый визит.
И ухватившись обеими руками за покосившуюся дверцу, дядюшка изо всех сил потянул ее на себя…
Глава девятая
Дверца оказалась незапертой, и мы без особого труда проникли внутрь. Солнечные лучи, преломляясь в затянутом паутиной и слоем пыли единственном окошке, ровным светом освещали скромное жилище, и нам не пришлось напрягать зрение для того, чтобы хорошо его осмотреть. Впрочем, осматривать было почти что нечего: из всей мебели здесь находился только старенький диванчик, а из предметов первой необходимости (или роскоши?) мы обнаружили только большие настенные часы. Сундуков с драгоценностями и золотом или сейфов, битком набитыми деньгами и ценными бумагами, в этой убогой постройке явно не было.
– По-моему, здесь жил когда-то отшельник, – проговорил, нарушая тягостную тишину, заметно поскучневший дядюшка. – Одно не понятно: зачем ему были нужны эти часы? Чтобы наблюдать за утекающим сквозь песок временем?
– Наверное, эти часы с боем, – высказал я свое предположение. – Такие часы всегда бывают с боем. Вот он и слушал их вместо радио и магнитофона!
– Мысль оригинальная, – похвалил меня дядюшка, – однако неверная. Отшельники не слушают ничего, кроме голоса свыше.
– Тогда здесь жил не отшельник, а кто-нибудь другой! – догадался я. – Диван ему был нужен для того, чтобы спать, а часы для того, чтобы вставать с него в нужный момент и идти на работу!
– Вряд ли этот тип где-нибудь работал, – поморщился дядюшка. – Будь у него хоть какая-то работа, мы нашли бы здесь барахла побольше.
Кракофакс подошел к часам, отворил стеклянную дверцу и, привстав на цыпочки, повернул несколько раз маленький бронзовый ключик.
– Не люблю, когда часы стоят и не тикают, – объяснил он мне свой поступок. – Это действует на нервы, не так ли?
– Еще больше действует на нервы, когда часы идут, но показывают неправильное время, – развил я дядюшкину мысль до логического конца. – Не то стрелки указывают полночь, не то полдень… А ведь сейчас ровно одиннадцать утра!
– На моих четверть двенадцатого. Но ты ведь знаешь, Тупси: мои часики всегда добавляют от доброты душевной лишних десять – пятнадцать минут!
Кракофакс снова привстал на цыпочки и попробовал достать до стрелок. Но не дотянулся и вынужден был оставить это занятие.
– Ладно, – сказал он, вздыхая, – какое, в сущности, нам с тобой дело до чужих часов? Вот если бы они были чуть-чуть полегче, то тогда бы мы могли их взять себе на память. А так не стоит и суетиться: пусть висят и показывают то, что им вздумается.
О, мой мудрый дядюшка, как он был прав в ту минуту! Какие верные слова говорил, сам, наверное, не подозревая об этом! Но меня словно какая-то муха укусила в тот момент, я заупрямился и потребовал от дядюшки приподнять меня, чтобы я смог перевести стрелки в нужное положение.
– Мы и так испытали с тобой чувство глубокого разочарования, забравшись в этот дом и не найдя здесь ничего ценного, – сказал я Кракофаксу, ловко вскарабкиваясь ему на плечи и стараясь не наступать на его торчавшие в стороны, как локаторы, мохнатые ушки. – Так давай же покинем это жилище с чувством выполненного долга – заставим часы показывать правильное время, а не какую-то ерунду: то ли полдень, то ли полночь!