Искаженное эхо

Чиркова Вера Андреевна

– И как она их выбирает? – приготовясь услышать еще более шокирующее откровение, процедил пленник сквозь зубы.

– Да просто, – с опаской следя за его сердитым лицом, пробормотала Урса, – в каждом селе столб есть… с отметками, если к совершеннолетию подросток дорос до отбраковочной черты или выше, значит, берем. Только за ними следить нужно, чтоб столб не прикапывали и к пяткам ничего не приклеивали. Вот и проверяем каждый раз все до капельки.

– Сама небось все проверяет?! – Воображение Арсения живо нарисовало яркую картинку, как Рида собственноручно ощупывает мускулистые ноги долговязых парней и заглядывает им в зубы.

Или…

еще куда?!

– Как можно, – преувеличенно возмутилась Урса, сообразив, наконец, что демон почему-то не на шутку сердит на хозяйку, – мы туда тремя тройками ездим.

А затем, вспомнив, как демон попал в их дом, потихоньку вздохнула. И в самом деле, очень даже есть ему за что обижаться, любой бы обозлился, выдерни его из теплой постели в чужой холодный мир! Так разве поступили бы они так, если бы не крайняя нужда? Воинов с каждым годом рождается все меньше, а туглы становятся все наглее и изобретательнее. Вспомнив все это, охранница решила хоть немного оправдать свою бывшую подругу по тройке и доверительно сообщила:

– Да и нельзя ей одной, разве одна она отобьется от желающих? А силу против своих применять можно только в самом крайнем случае, если на жизнь покушаются. Как Кинтамид, например.

– Ясно, – не вникая в последние слова, хмыкнул Арсений, чего уж тут непонятного?!

Целая толпа вооруженных гренадерш сопровождает Аркстрид в село, чтобы помочь отбиться от желающих… понятно чего. Только он, дурак, бросился ее ловить… обманулся мелькнувшим в глазах отчаянием и болью, почудилось… А-а, разве теперь важно, что там сдуру почудилось призванному в качестве живого оружия демону?!

– Я хочу на них посмотреть, можно? – испытующе глянул Арсений на охранницу.

– Пойдем, – еще раз укрыв потеплее Хира, поднялась с постели Урса, – сразу и выберешь себе вторую подручницу. Потом посмотрим свободную комнату… мне кажется, она поудобнее этой.

Как оказалось, в доме был и третий этаж, только лестница в него вела от маленького холла возле кухни.

– Есть хочешь? – спросила подручница, приостанавливаясь возле кухонных дверей.

Арсений отрицательно помотал головой и пока решал, углядела ли женщина в полутьме этот жест, Урса решительно прошла мимо кухни и открыла маленькую дверцу с противоположной стороны холла. За ней оказался неосвещенный тупичок тесного коридора, сворачивающий на такую узкую лестницу, что подручница едва не задевала плечами за стены.

Спрашивать, почему на лестнице сэкономили полметра пространства, пленник не стал, решив попробовать догадаться. Он лез по крутым ступенькам вслед за охранницей, освещавшей себе путь прихваченным со стены светильником, и пытался понять, как местные мужики могли допустить такое надругательство. Почему их так мало в этом доме, помогло догадаться проведенное в селе детство: лишних быков, козлов и петухов никто не заводит и не кормит. Но ведь там животные… а детей же должно рождаться поровну? Или даже мальчишек больше?

– Урса, – едва преодолев лестницу, спросил Арсений, – а куда вы деваете мальчиков?

– А ты разве не понял? – хмуро фыркнула она, останавливаясь посреди круглого помещения, куда выходило несколько дверей. – Я же говорила, в село отдаем.

– Ты говорила – бракованных, а я спрашиваю про нормальных, – мягко уточнил пленник.

– Ты имеешь в виду здоровых трутней? – снова насторожилась она. – Так небракованных рождается мало, один на полтула,

редко два. Самыми хорошими мы меняемся с другими домами, чтоб не портить кровь, другими меняемся с селянами, им же тоже нужно здоровое потомство. Иногда меняться не получается, возраст не позволяет, вот как у нас сейчас, живут три подростка, которые могут стать хорошими трутнями, но менять их рано. Вот и взяла Аркстрид в селе парочку, иначе дом может остаться в ближайшие годы без малышей.

– Значит, в селе мужчин больше, чем женщин? – попытался проверить свою догадку Арсений.

– Ну, трутней там меньше, – охранница упрямо не желала называть всех особей мужского пола одним словом, – там в основном бракованные.

– Но они же мужчины? И могут жениться? – почему-то пленнику очень важно было знать, что над несчастными мальчишками, не доставшими макушкой до какой-то там черты, не производят никаких принудительных позорных операций.

– Я не совсем понимаю твои слова, – растерялась Урса, – ты говоришь жениться… – это значит заводить детей? Так ведь сельские женщины хоть сами и выбракованные, но все хотят иметь здоровых детей… чтобы девочек после взяли в воины, а мальчиков в трутни… в доме жить намного легче и работы меньше. Заводить ребенка от бракованного очень плохо… но иногда совсем уродливые женщины так поступают. Но такое чаще встречается не в больших селах, а в маленьких рыбацких поселках на берегу моря или у рудокопов.

По мере того как женщина говорила, ее голос становился все глуше, а лицо все сильнее стягивала маска безнадежности. Арсений наконец допер, что невольно протопал сапогами по самому больному месту в душе охранницы, и мягко тронул ее руку.

– Спасибо, я уже понял.

– Вот в этих комнатах живут трутни. – Урса хмуро показала на двери. – А эти пока свободны…

Она запнулась и исподтишка бросила на демона странный взгляд, но тому, шокированному невозможной, возмутительной системой производства элитного потомства, было пока не до расшифровки загадочных взглядов.

– А отец Хира… в какой комнате?

– Его тут уже давно нет… после рождения второго слабого ребенка отдали в село… обменяли на молодого, – совершенно спокойно сообщила охранница, заставив Арсения иронично поджать губы.

Похоже, аборигены искренне считают такое положение дел единственно верным и даже не догадываются, что можно жить по-другому.

Или это он не может взглянуть на их проблемы беспристрастно, полностью отрекшись от привычного видения мироустройства?!

– Вот тут живет отец Манист… у него почти все дети здоровые, – с затаенным вздохом тронула ручку двери Урса, одним взглядом выдав Арсению всю свою горькую обиду. Ведь если бы Хир был сыном этого элитного производителя, ей не пришлось так переживать за его судьбу.

Арсений решительно толкнул не запертую по местному обычаю дверь и шагнул в маленькую комнатку. Здесь было еще темнее, чем в холле, но свет падал не от пахнущего пригорелым маслом светильника, а из узкого оконца, с грубоватой и массивной, но почти земной деревянной рамой, затянутой каким-то полупрозрачным материалом. То ли рыбьей кожей, то ли слюдой, от двери непонятно.

Урса поднесла свой фонарь поближе, и пленник шагнул к довольно широкому ложу, с невольным разочарованием рассматривая мирно спящего на нем бледного мужика. Вытянутые поверх мехового одеяла руки были худы и не имели даже намека на мускулы, на тонкой шее бились жилки.