Искаженное эхо
Шрифт:
– Тишанотский, например, был с когтями и хвостом… рвал туглов голыми руками, и порезы на нем заживали как на собаке. А раньше был демон, который мог лучше ведущей свести орду с ума… только его пришлось поскорее к дракону отвезти… он и на нас стал свою силу пробовать. Впрочем, все демоны… рано или поздно пытаются захватить власть… вот и увозят их в пещеры… от беды подальше.
Урса уже сообразила, что сказала много лишнего, да и мужик как-то заметно помрачнел. Но останавливаться не стала… точно зная, больше никто не расскажет ему чистой правды.
Закончив тренировку, аборигенка отправилась к собакам, выпустить погулять, и Арсений напросился с нею.
– Тогда нужно взять теплую
Пленник во все глаза разглядывал эти склады: до этого момента ему и в голову не приходило, сколько всего нужно огромной семье из семи десятков домочадцев для успешной зимовки.
Потом пошли загоны с козами, оказалось, что других животных гараны не держат. Впрочем, как быстро убедился Арсений, таких коз было вполне достаточно: ростом с полугодовалого бычка, смоляно-черные, с короткими острыми рожками и внушительным выменем. Возле некоторых уже лежали дымчато-серые козлята, остальные пока щеголяли круглыми боками. Возле коз им встретились две женщины с деревянными бадьями, полными густого желтоватого молозива, с любопытством уставившиеся на Арсения.
И только рассматривая этих женщин, пленник сообразил, что видел пока далеко не всех обитателей дома, и даже не половину. Или он плохо их запоминал? Да и как запомнишь, когда они все такие похожие в своих некрашеных, как старинные русские исподники, штанах и рубахах и с одинаково криво обкоцанными волосами?
– Урса… а длинные волосы… вы почему не носите? – осторожно поинтересовался Арсений и в который уже раз получил в ответ изумленный взгляд.
– Зачем?
– Ну… красиво… – Он сделал ладонью неуверенный жест, долженствующий изображать локоны.
– В деревне некоторые носят, – пренебрежительно и уверенно отозвалась она, – нам не нужно. Мы – воины! Когда туглы придут, на головы шапки наденем, а если тугл мечом или копьем по голове ударит, можно сразу лечить, волосы не мешают.
Все правильно, хмуро кивнул Арсений, если воин в шлеме, зачем ему волосы? Чтоб голова потела? А если ранят, не нужно тратить драгоценные секунды, чтобы выстричь волосы вокруг раны. И в этот момент он впервые особенно остро и полно осознал простую истину – туземный народ живет строго по законам военного времени. Всё, что не идет на пользу победе, считается лишним, ненужным и даже вредным. А все желания, заботы и надежды самих гаран сверяются по одному, неизменному шаблону: каким образом они принесут помощь в битве?! И никому из них не интересна его сломанная жизнь, им нужен боец, который поможет одолеть неведомых туглов, и только это имеет значение для всех этих громоздких, как Валуев, женщин. Как и для их хрупкой хозяйки… впрочем, о ней лучше и не думать.
В конце маленькой экскурсии по скотному двору, немного не доходя до кузни, обнаружилась вместительная кладовка, в которой на деревянных вешалах был аккуратно размещен целый склад теплых вещей.
Урса выдала напарнику длинные шорты и короткую жилетку из мягкого меха и пояснила, что это носят на голое тело. Дальше шли длинные носки, толстый свитер грубой вязки, еще одни меховые штаны, длинные и более свободные, и полушубок с шапкой. Последними напарница пыталась всучить Арсению и третью пару штанов, из толстой блестящей, как пластмасса, кожи, но он категорически запротестовал, заявив, если бы знал, что выдадут столько штанов, то не стал менять полотняные домашние портки на меховые шорты.
Собаки обрадовались Арсению, как старому знакомому, и позволили не только почесать лобастые морды и за ушами, но и осторожно огладить лохматые спины. Однако стоило открыть дверь, как звери, словно очумевшие, рванулись на улицу и тотчас исчезли в плотной стене снега, одновременно несущегося со всех сторон. На улице мела метель, и было серо и муторно, точно так же, как бывает в такую погоду в пригородах Питера. На короткий миг пронзила сердце сумасшедшая надежда… а вдруг… и тут же сгинула, погребенная неумолимым голосом разума. Пора забыть про родину и, если хочешь жить, упорнее искать способ выживания в этом неласковом мире.
Арсений отошел от крыльца на несколько шагов и оглянулся, пытаясь рассмотреть свое новое жилище, но увидел только бесформенную гору снега, над которой бесновался табун снежных вихрей.
– Нужно каждый день выпускать детей погулять, хоть ненадолго, – сказал пленник вынырнувшей из снежной круговерти темной фигуре.
– Метель стихнет – будем выпускать, – ответила она голосом Риды и, властно взяв за руку, повела его куда-то.
Сначала Арсений хотел было вырвать руку, нечего с ним обращаться как с малым дитем или этим… трутнем, но потом ее ладошка показалась ему такой горячей и надежной, что раздражение куда-то схлынуло само собой. И он доверчиво шел, безуспешно пытаясь угадать, куда и зачем хозяйке вздумалось отвести свежепойманного демона.
– Кажется, оторвались, – сказала вдруг провожатая совершенно незнакомым голосом и что-то сделала… этакое.
Какой-то рваный жест рукой, после которого снег сомкнулся вокруг них плотной стеной, заключая в непроницаемую для звуков и света камеру.
Но все это Арсений понял много позже, в тот миг ему показалось, что он провалился в темную дыру, абсолютно пустую и невыносимо жуткую.
А потом возник свет, мягко вырывая у мглы гладкие и округлые белые стены, явно спрессованные из снега, удобные, снежные же кресла и сидящую напротив мохнатую фигуру совершенно невозможного салатного цвета. То есть это мех, покрывающий незнакомца как зверя с кончиков пальцев до макушки, был салатный, а лицо вполне человеческое, или нет, скорее обезьянье, слишком морщинистой и темной казалась на фоне светлой зелени кожа незнакомца. А вот глаза, почти как у земных обезьян, вполне разумные и очень печальные.
– Ты кто? – не выдержал Арсений пристального взгляда, а услышав ответ, почувствовал, как сердце пропустило несколько сумасшедших ударов.
– Тугл. Верховный правитель.
Следующий вопрос пленник, теперь уже туглов, обдумывал немного дольше, вот только задать его так и не успел.
Движение странной снежной камеры, едва ощутимое каким-то седьмым чувством, внезапно прекратилось, и снег снова стал самим собой, летящим и бесплотным. Потеряв опору, Арсений почувствовал, что падает, но крепкая обезьянья рука тугла вцепилась в его плечо, удерживая на ногах, а потом уверенно подтолкнула в узкий проход между двумя каменными плитами.
В проеме виднелось плохо освещенное мрачное помещение, не вызывающее никакого желания там оказаться, однако Арсению, подталкиваемому шедшим сзади повелителем, поневоле пришлось сделать несколько осторожных шагов.
Последнее, самое неуверенное движение, и просторное, как шатер шапито, пустое строение распахнулось перед пленником всей своей мрачной сердцевиной, покрытой полузнакомыми закопченными знаками.
Увиденное вмиг всколыхнуло в памяти такие неприятные и тяжелые моменты, что Арсений невольно сжался. Именно этот мрачный зал снился ему в ту ночь… вернее, как оказалось, это был вовсе не сон. И почти одновременно пленник снова испытал робкое, почти невесомое чувство надежды… если есть хоть один шанс… пусть даже на тысячу, он бы решился.