Исключительно моя
Шрифт:
— Ему не нравится профессия, которую ему выбрала ты, и через Вадика нажала на болевые точки, заставив там учиться.
— Его нельзя было отпускать в Москву, он как раз стал шататься непонятно где, последние два года в школе вообще в разнос пошел, я хотела только уберечь.
— Но сейчас он вырос. Просто прими его таким, какой есть. Никто его, кроме него самого, не изменит. Не критикуй, просто люби. Даже, если он не показывает, твое отношение очень важно для него, поверь.
— Наверное, ты права. Да я и сама устала с ним воевать, очень устала. Вот сессия на носу, а мне
— Так не помогай. Ты же в круиз едешь?
— Да.
— Вот и скажи, когда будешь уезжать, что не сможешь в этот раз за него договориться, спроси — решит он сам свои проблемы? Если нет, пусть сам к Вадику обращается.
— А если не решит?
— Тань… — улыбаюсь я.
— Ну да, Шмелева не захочет терять спонсора.
В кухне появляется Вадим.
— Таня, мы поедем, спасибо за ужин, — он отдает ей ключи от машины Матвея. — Будет требовать, скажешь, я забрал.
— Хорошо. Спасибо, что приехали. Рада была с тобой, Яна, познакомиться.
— Взаимно.
Мы прощаемся с остальными, и выходим из довольно удушливой атмосферы этого праздника.
В салоне машины расслабляюсь, включаю подогрев сидения, и откидываюсь в кресле. После сегодняшнего еще больше понимаю Титова. Я в двадцать была сама себе хозяйка, и вполне справлялась. А ему двадцать один на носу. Если бы мне такую маму и такого дядю, уж не знаю, как бы себя вела, может, еще хуже, чем Матвей.
Мы едем каждый в своих раздумьях. В свете фар, красиво и легко, падает лапатый снег, мгновенно исчезая на асфальте под колесами машин. И только по обочинам и на крышах зданий уже появился приличный слой белой массы.
— Помоги ему, — вырывается у меня в тишине.
Никольский не спрашивает о ком я, и так понимает.
— Я только этим и занимаюсь с тех пор, как привез их к себе.
— Вы не верите в него, Вадик. Он это видит, зачем ему стараться что-либо изменить?
— А ты, я смотрю, веришь свято… Я устал верить. Я верю в поступки, а пока вижу только понты. Вечно жалел его, ни отца, ни матери толком с детства у пацана. А, видимо, не нужно было слабину давать.
— Он просто хочет чего-то добиться сам, принимать собственные решения, не вызывать жалость, не зависеть хотя бы в чем-то от близких. Его поведение — такая форма протеста, ты же сам это понимаешь. Ну, что он такого делает, чего ты не делал в его возрасте? Не пил? Не гулял по ночам? Не водил девчонок?
— Я в восемнадцать поступил на заочное и устроился на работу, на стройку, чтобы Таню вытащить из детского дома. И все, что ты перечислила, тоже было. Но при этом, я учился и брал ответственность за свои поступки. А он водку хочет пить наравне со всеми, а сессию за него должен решать я, круглой суммой на расчетный счет колледжа. Ежегодный меценат, бл*дь.
Его правая рука лежит на рычаге коробки передач, накрываю ее своей.
— Ты во многом прав, но дай ему шанс. Вот, начиная с этой сессии и дай. Пусть сам и решает свои зачеты и экзамены. Прогулял, теперь пусть ходит и договаривается с преподавателями, приносит работы, платит. Как решит, так и будет. Твоя задача дать ему понять, что ты готов его отпустить
— Яна, ты соображаешь, о чем говоришь? Там строятся серьезные объекты, одна ошибка может очень дорого мне стоить. Еще там за ним разгребать?
— А если он нигде так и не устроится в жизни? Ты что, бросишь его? Все равно, ведь, будешь разгребать. Так, может, лучше дать ему возможность, пусть и с ошибками, но научиться строить свою жизнь самому, чем навечно повесить себе на шею?
Он долго молчит, обдумывает. Я даже начинаю нервничать. Никогда не давала ему советов, а тем более, относительно семьи. А потом вынимает свою руку и кладет поверх моей.
— Я подумаю…
Глава 24
Яна
— Привет, — Вика встречает меня на коридоре, — Шмелева просила тебя зайти.
— Привет. Сейчас зайду.
— Кофе потом выпьем?
— Да, давай. Встречаемся в буфете.
Поднимаюсь в кабинет директрисы. Стучу.
— Войдите, — слышу из-за двери.
— Здравствуйте, Наталья Леонидовна. Вызывали?
— Проходите, Яна Эдуардовна. У меня к вам есть предложение.
— Слушаю.
— В Москве планируется ежегодный форум по гостиничному бизнесу. Проходить будет на следующей неделе, загородом, два дня. Жить участники будут там же, в отеле четыре звезды. Проживание, питание — все включено. Мне тут приглашение прислали на учебное заведение. Там моя знакомая заведует, хотелось бы, чтобы от колледжа поехали вы. Получите новые знания, передадите студентам, познакомитесь с интересными людьми в этой сфере. Престижное мероприятие, Яна Эдуардовна, не отказывайтесь.
Предложение, конечно, стоящее. Понятно, что мне поступило, как прогиб перед Никольским, потому что у нас есть еще преподаватели по туризму, проработавшие гораздо дольше моего. Но отказаться было бы, конечно, верхом неблагодарности.
— Я только за, но у меня зачеты на следующей неделе.
— Перенесем часть на эту. Успеете подготовится?
— Да, конечно.
Спускаюсь в буфет, там уже ждет Вика. Беру кофе с сэндвичем и присоединяюсь к ней.
— Меня на форум отправляют, в Москву.
— Ух ты! Здорово. Одну тебя?
— Да, видать Шмелевой деньги нужны перед праздниками, — улыбаюсь я.
— Классно быть любовницей Никольского.
— Вик, ну ты хоть не доставай.
— Да я без подтекста, Ян. Даже завидую тебе белой завистью. Вон в шубе какой рассекаешь, мой Виталик неплохо зарабатывает, но даже рукав от такой не может себе позволить.
— Не в этом счастье.
— Ага. То-то я смотрю, ты такая несчастная стала в соболях, — смеется она.
— Да ну тебя! Ты думаешь с Никольским легко?
— Думаю, нет. Но оно того стоит.
— Ты в материальном смысле меряешь?
— И в материальном, и в других. Разные слухи ходят…
— Что за слухи? — напрягаюсь я.
— У меня подруга в салоне парикмахером работает. У нее обслуживается соседка Никольского по даче. Так вот, она рассказывает, что ты там сутками зависаешь на выходных.