Искра. Небывалое
Шрифт:
– Ничего не имею против эйфории, - ответила Искра и смело взяла свою рюмку.
Кир только посмотрел на них обоих долгим взглядом, в котором плясали огоньки свечей, и тоже поднял рюмку.
– Давай за тебя, - сказал он, обращаясь к Искре, – за присутствующую даму.
– Как-то пошло, не для абсента тост, а для портвейна, - возразила Искра, - давайте за всех присутствующих.
– Ладно, - кивнул Август, - за нас.
– За нас, - подхватил Кир.
– За нас, - шепнула Искра
***
Она хохотала в этот вечер слишком много и слишком громко.
Искра подумала, как же это здорово – чувствовать себя такой легкой и свободной, говорить все, что думает, и ничего не бояться.
– Поразительно, - сказала она, улегшись головой Киру на колени.
– С вами так хорошо! Жаль только, что вы геи.
– Геи? – переспросил Август, замерев со стаканом в руке.
– Тссс, - Кир, сделав испуганные глаза, поднес палец к ее губам, - никогда не говори так, он терпеть не может, когда его принимают за гея.
– Тогда кто же вы? – громко прошептала Искра.
– Малыш, в этой комнате нет ни одного гея, - заявил Август и опрокинул рюмку.
Пока он морщился, Кир, ласково гладя Искру по волосам, пояснил:
– Если назвать вещи своими именами, то мы оба – бисексуалы. Но никак не геи.
Август кивнул и, подбросив сахар в воздух, поймал его ртом. Искра молчала. Она чувствовала в волосах ласковую руку Кира и смотрела, как Август грызет сахар и следит за каждым ее движением, не скрывая этого.
Теперь она смотрела них обоих другими глазами. Она, наконец, поняла. Август не ненавидел ее, а Кир не считал своим другом. Они оба хотели ее.
А Кир между тем, чтобы замять эту тему, устроил какое-то немыслимое представление с фокусами. В ход шло все, что попадалось под руку: спички, вилки, ключи, часы, блюдца – все вертелось, летало, исчезало, появлялось, просачивалось друг сквозь друга. А Искра и Август, окончательно осоловев, никак не могли разгадать, в чем соль этих фокусов, и в итоге сошлись на мнении, что это – настоящее волшебство.
Об этом они уже говорили шепотом, цыкая друг на друга, абсолютно серьезные и завороженные, глядя, как Кир вынимает из узкого бутылочного горлышка коробок спичек.
Покончив с этим фокусом, Кир громко поставил бутылку на пол. Помедлив и многозначительно посмотрев в две блестящие пары глаз напротив, он медленно положил бутылку на бок.
– Играем, - объявил он.
– Давай, - легко согласился Август, и, ухватив Искру за плечи, придвинул ее вперед, поближе к Киру и бутылке.
– Нет, - сказала Искра.
Они оба посмотрели на нее удивленно.
– Нет, - повторила она и для верности мотнула головой, - не надо играть, в этом нет никакого смысла.
Помедлив еще секунду, она сбросила с плеч плед, отпихнула ногой бутылку, которая со звоном укатилась под кровать, села в середину и положила руки – одну на плечо Кира, другую - Августа.
Двое мужчин сидели рядом, слегка наклонившись к ней, словно перед прыжком. Никто в этой комнате не дышал и не двигался. Тишина была оглушительной, до звона в ушах. Наконец, Искра повернулась к Киру и легонько, словно дружески, поцеловала его в губы. Она чувствовала, как он отвечает ей, пробуя разомкнуть губы и кладя руку ей на талию, но она отстранилась, шепнув только тихое «потом…». И повернулась к Августу. За эту секунду он сильно преобразился. Его глаза были распахнуты, рот приоткрыт, грудь поднималась в неравномерном дыхании. Она наклонилась к нему и тоже поцеловала. Он захватил ее губы в ответ сразу, как утопающий хватает воздух. Искра чувствовала, как сзади ее талию обвили руки Кира, и положила поверх них свои, поглаживая его ладони. А Август уже целовал ее сам, исступленно и жадно. Он пил ее, словно жаждущий воду. А руки Кира крепко держали ее, словно он боялся, что она убежит от них. Куда там... бежать теперь было некуда. От этих глаз, от этих рук, от этого жара их тел.
Хватая ртом воздух, она искала руками теплую кожу, гладила их лица, заглядывала в глаза, целовала каждого в шею, пробиралась руками под вороты рубашек, гладила крепкие плечи. А они в ответ прокрадывались пальцами к ней под одежду, бродили отрывистыми поцелуями по ее телу. Взвизгнула первая расстегнутая «молния», треснула не поддающаяся пуговица на кофте.
– Нет, - прорвалось у Кира между поцелуями. Но Август только зарычал в ответ, забирая у него из объятий Искру и сажая ее себе на колени, прихватывая губами ее губы, борясь с молниями на ее одежде, - не так, не сразу с обоими...
– Ей самой решать, - проворчал Август, не отрываясь от Искры.
А она только протянула руку к Киру, цепляясь за ворот его свитера
– Иди сюда...
– Так даже лучше, - сказал Август и тоже поманил его рукой.
– Это наконец решит нашу проблему.
И Кир поддался, качнулся вперед, заключенный в кольцо рук и поцелуев.
Свечи догорали. Мутные умирающие огоньки тонули в собственно воске, освещая комнату последним своим светом. Они бросали отблески на покрытую бисеринками пота спину Кира, чья очередь была первой. Кир и Август никак не договаривались – у них был какой-то свой кодекс, какой-то способ общения из взглядов, а возможно, они предоставили ей право решать. Но Искра ничего и не решала, она действовала инстинктами. Ее приманил его запах – запах огня и дерева, запах лесного костра и тепла. Когда она рассталась с одеждой, то холод, несмотря на выпитое, настиг ее мгновенно. И она прижалась к горячей груди Кира.
Ее тонкие пальцы впивались в его кожу. Гаснущие огни подрагивали от движений и от стонов, отсвечивались в глазах Августа, который, растянувшись рядом, смотрел. Иногда Искра ловила его руку и впивалась в его запястье ногтями, или чувствовала его ладонь на своей груди. Она могла попросить Кира быть быстрее или сильнее, но он понимал ее без слов, он читал ее, как открытую книгу, перелистывая, перелистывая, перелистывая. Исступленный вздох Кира вперемешку с криком Искры погасил огни окончательно.
Черед Августа наступил уже в темноте. Искра запомнила, что он ни на секунду не оторвал свои губы от ее губ, и от этого бесконечного, глубокого поцелуя она просто проваливалась в бездну желания. И Август заполнил эту бездну. Искра слышала шепот Кира над ее ухом, ласковый, полный любви. Он называл ее своей, маленькой, самой-самой, он говорил о том, что она сводит его с ума. Он шептал имя в такт их движениям, и Август, не удержавшись, вторил ему, выкрикивая ее имя до хрипоты.
Они не помнили, как уснули, и говорили ли что-то друг другу после. Всех троих накрыла сонная, дурманная темнота. В комнате стало тепло от их дыхания, окно запотело и не пропускало даже света звезд, а ненужное одеяло вперемежку со сброшенной одеждой лежало на полу.