Искривлённое пространство

Тесленко Александр

Машина остановилась метрах в десяти от нее. Сухов выглянул из салона и крикнул:

– Вас подвезти?

Женщина стояла неподвижно, будто не слышала. Потом медленно обернулась, вопросительно посмотрела на Сухова, как-то настороженно и боязливо, но сразу ответила громко:

– Да, безусловно. Большое спасибо, - приветливо улыбнулась (именно приветливо, но не благодарно, отметил мысленно Антон) и уверенно направилась к машине.

Ребенок почему-то вдруг расплакался. Голос у него оказался неприятный, дребезжащий. Сухов подвинулся,

и женщина села рядом.

– Тихо, Серафимчик! Тихо. Замолчи!

Пола ее плаща легла на колено Антона, а длинный золотистый локон, упав на плечо, щекотал щеку.

Геликомобиль тронулся и набрал скорость.

– Куда вам ехать?
– спросила машина.

Женщина окинула взглядом все вокруг, странно улыбнулась:

– Мне с вами по пути, - сказала уверенно, будто знала, куда едут Антон с Митрофаном.
– Ну-ну, тихо, Серафимчик! Что это с тобой?!

А мальчишка никак не унимался. Сквозь плач он старался что-то говорить, но невозможно было понять ни слова. Он вытирал кулачком слезы. Сам полненький, розовощекий, в голубом комбинезончике.

– Так куда вам ехать?
– снова спросил геликомобиль.

– Я скажу, где остановиться, - уклончиво ответила женщина.

А малец на руках у нее орал - в ушах звенело. Антон и Митрофан иронически переглянулись.

– Ах, звезды-звезды, вечно вам сиять...

– Как тебя звать, мальчик?
– спросил Сухов, перекрывая капризный рев малыша.
– Ты умеешь уже говорить?
– И он взглянул на маму.

Красивая. Антон даже глаза отвел.

– Меня зовут Серафимом, - совсем спокойно произнес мальчик.
– Вы же слышали, как меня называла мама, а спрашиваете...
– И заревел с новой силой.

– Сколько ему?

– Два, - как-то неуверенно ответила женщина.

– Такой симпатичный мальчик, а капризный... Ах ты, капризуля... Антон взял мальчика за ушко и слегка подергал, имитируя умиление, хотя Серафим и его противный голос раздражали его.
– Я таких привередливых всегда забираю с собой. Видишь, какой у меня большой портфель? Я специально ношу такой, чтобы забирать с собой таких капризных. Слышишь, Серафимчик?

– Слышу?! Да-а ты все равно не заберешь меня!
– воскликнул малец и раскричался еще громче.

Женщина, извиняясь, посмотрела на Антона и с наигранной беззаботностью произнесла, отчеканивая каждое слово:

– Так вот, сейчас я отдам тебя дяде. Мне не нужен такой плохой, непослушный мальчик.

Антон напустил на лицо строгую мину, раскрыл и вправду очень большой портфель.

– Остановите, пожалуйста, я сейчас выхожу, - промолвил Митрофан.
– До завтра, Антон. Желаю получше провести этот день, - и многозначительно улыбнулся.

Степанюк вышел из машины, за ним мягко закрылась дверца. Геликомобиль помчался дальше, а малыш горланил, умолкая лишь для того, чтобы перевести дыхание.

– А ну-ка, давай посмотрим, привереда, поместишься ли ты в моем портфеле?

Сухов

уже и не рад был, что начал эту игру. Мог бы ехать себе спокойно, не встревая в разговор. Кричит малый, ну и пусть кричит. Он же с матерью, а она знает, что ему нужно и чего не нужно. И, действительно, прав оказался Митрофан, ни к чему было рыцарство. Но... Ладно... Еще минута-вторая... Эта женщина... Эта красивая женщина выйдет из салона, и Антон помчится прямым ходом домой.

– Видишь, какой у меня большой портфель? И сегодня он почти пустой. Я словно предчувствовал, что встречу такого плаксивого мальчика.

– Забирайте его, - заявила женщина.
– Раз он плачет, не слушается, значит, не любит свою маму. Забирайте его с собой, - и как бы машинально положила ладонь Антону на колено.

Антона почему-то передернуло от этого. Казалось бы, по-другому должен был отреагировать на прикосновение очаровательной спутницы, но ему стало жутко, будто кто-то жестокий и всеядный коснулся его.

– Конечно, я заберу его, - сказал Сухов, превозмогая неприязненное чувство. Взял мальчика к себе на колени, внутренне приготовившись к еще большему крику. Но Серафим спокойно перебрался к Антону, не изменив тональности своего плаксивого воя.

– Вот так, Серафимчик, - заявила женщина.
– Ты не слушался меня, живи теперь с чужим дядей. Остановите, пожалуйста.

Геликомобиль покорно затормозил.

Антон Сухов не успел ничего сообразить. Золотоволосая женщина выскочила из машины и быстро пошла по тротуару.

А Серафим моментально замолчал и облегченно вздохнул, заявив совершенно спокойно, не по-детски рассудительно, вытирая слезы:

– Ну, наконец-то...

Сухов никак не ожидал такого поворота событий. Он сидел, стараясь скрыть свою растерянность...

– Тебе совсем не жаль расставаться со своей мамой?

Мальчик посмотрел на него сосредоточенно, на мгновение заколебался, подыскивая слова, но так ничего и не сказал. Жуткая минута прошла.

– Простите, сейчас мы тоже выйдем, - громко произнес Сухов.

– Да, я вас понял, - ответил геликомобиль.
– Желаю всего наилучшего.

Сухов с ребенком на руках вышел из салона и, внутренне сосредоточившись, как перед операцией, осмотрелся вокруг. Женщины в зеленом нигде не видно. Словно растворилась. Но не приснилось же ему... Мальчуган-то вот он, приснившимся его не назовешь...

– Поставьте меня на землю!
– властно приказал малыш.
– Я умею ходить не хуже вас.

– Так что же нам делать?
– произнес Сухов.
– У тебя, малец, откровенно говоря... Не знаю даже, как и сказать... У тебя не очень-то разумная мамочка...

– Нормальная мама, - заявил Серафим.
– Просто вы ее не знаете. Недостатки имеются у каждого. А моя мама очень устает.

– ?

– Пошли.

– Куда?

– Погуляем.

– Где ты живешь?

– Что?