Искры истинной магии (сборник)
Шрифт:
– Колдовать. – Мое объяснение нежелания трудиться должно выглядеть очень весомо. – Кстати, забери вот этот бочонок, только крышку для него возьми, она где-то тут была.
Такой вариант ответа заставил охотника почтительно замолчать, а я уселся перед оставшимся хламом в позу лотоса и прикрыл глаза. Надо было сделать две вещи: попробовать ощутить в этих вещах магию – это раз, хорошенько подумать об уроках волшебства у Вархена – это два.
– А почему он разделен на несколько отделений? – спросил охотник.
– Да это я хотел сделать для грязных химикатов хранилище, – от того, что я отвечу на простой в общем-то вопрос, меня не убудет. – Пока, правда, из них только уголь и немного сена ядовито-лекарственного лежит, да ты и сам видишь.
– Понятно, – кивнул абориген. – Я одеяла возьму?
– Конечно, – пожал я плечами с равнодушным видом, – все, что надо, бери, а если чего нет, так возьми у деревенских, мы доплатим.
Сено вообще-то было почти исключительно ядовитое, лекарственными травами я, к сожалению, никогда не интересовался. Опа, а зачем это Аллисандр наконечники копий обматывает
Шаман знает магию, собственно, в этом сомнений нет. По должности ему положено. Но гоблины как чародеи котируются весьма низко. За то время, что мы провели в деревне, я потихоньку расспрашивал жителей о серокожем племени. И кое-что выяснил. Нелюди действительно обладали кое-какими умениями, помогающими им прочно держать свои леса, а шаманы неплохо могли помогать в быту. Любой нелюдь умел бегать лесной тропой. Вообще любой. И проблем с пропускной способностью и пробками у них никогда не возникало. Кроме них так не умел никто, даже эльфы, которые вообще-то считались истинными детьми природы. Видно, цивилизация с ее тлетворным влиянием все-таки не обошла их. Та толпа, заявившаяся на импровизированную ярмарку, вполне могла жить отсюда в месяце пути обычным ходом. Или в двух. Собственно, именно эта их особенность и спасала дикарей от завоевания. Мелкое войско вторженцев просто затаптывалось гоблинами, собирающимися для такого дела едва ли не со всего континента. Потери восполнялись быстро, родить два десятка детей для женщины этого народа было вполне обычным явлением. От тотального засилья серокожих остальные расы этого мира спасало только то, что осваивать земледелие гоблины не желали категорически, а охотой и собирательством большую орду не прокормишь. Крупные же войска, появлявшиеся время от времени на территории, которую гоблины считали своей, очень быстро разворачивались назад. Ведь в случае серьезной угрозы шаманы и вожди серокожих пускали в дело тактику выжженной земли. Но не своей, а чужой. На границы и договоры внимания нелюди не обращали ну никакого, справедливо полагая, что дух важнее буквы и если уж по земле прошло войско, то те, кто на ней живет, являются союзниками напавших.
Диверсанты россыпью живых торпед неслись по лесным массивам, находящимся в той стороне, откуда пришли враги, и травили на своем пути реки и колодцы. Их перехватывали караулящие в засадах рейнджеры, брошенные на поимку маги, ошалевшая от такого обилия добычи нежить, да все, кто только мог. Но остановить, благодаря закону больших чисел, могли не всех. Серокожие камикадзе забегали в деревни и города, где бесславно погибали, поднятые на вилы и забитые стражей. Но и убийц после этого редко кто долго видел живыми. Страшнейшим оружием каждого матерого шамана были болезни, которые он мог пустить в ход в случае действительно серьезной угрозы. Ассортимент их впечатлял. По некоторым описываемым симптомам я узнал в местных недугах оспу (сыпь смерти), чуму (ветер бездны) и, кажется, неизвестную на Земле реактивную форму проказы (гниющие города). Уже достаточно, чтобы не пытаться захватить леса, принадлежащие гоблинам. С помощью целительной магии от мора можно было спастись. Но волшебства гарантированно хватало только на верхушку общества. Ни один толковый король, император, князь, бургомистр и так далее не пойдет на это. Мелкие стычки? Сколько угодно. Большая война? Даром не надо, свои же подданные на месте прибьют. Еще штук десять громких названий разнообразных эпидемий, выданных Аллисандром, убедили меня в том, что тотальная война против гоблинов обречена на неудачу.
Болезни с равным успехом косили всех, включая применивших это вундерваффе гоблинов, и потому пользовались они ими очень и очень редко. В основном в легендах. В страшненьких таких преданиях, которые на ночь рассказывают.
Но вот вне родной территории опытного шамана гоблинов мог бы при некотором везении пришибить обычный ополченец. Почему и ходили они всегда со свитой, состоящей из молодых и умеющих крепко держать копья учеников. На такую группу мог позариться уже разве что рыцарь. Ну, то есть накачанный культурист, обвешанный железом и обученный убивать с пеленок. Если он был один, то шансы распределялись примерно поровну. Не умели гоблины пускать огненные шары или ледяные стрелы, да и вообще боевой магией не владели. Все их колдовство требовало времени. И чем больше, тем лучше. Максимум, что мог выдать среднестатистический шаман при угрозе удара мечом – проклятие, которое хоть и доставляло некоторые неудобства, но не убивало на месте. Но вот если дать гоблину время… За минуту он мог привлечь к делу убиения недруга своего всю окрестную живность. Волков, медведей, птиц, да хоть мышей. За полчаса – притащить эту живность лесной тропой со всех окрестных земель. Где-то час нужен был для того, чтобы пустить в дело тяжелую артиллерию – младших духов, которые по своим тактико-техническим характеристикам приближались, кажется, к танку. Но в оценке я мог и ошибаться, хотя как еще назвать неуязвимое для обычного оружия существо, остановить которое способен только маг или воин с зачарованным оружием? Остальные умения шаманов требовали намного больше времени.
Серокожие нелюди были ритуалистами,
Но, несмотря на все плюсы возможного обогащения, магия гоблинов как основа для дальнейшего пути нашего трио мне не кажется надежным базисом. Не спорю, уметь орудовать силами природы – весьма привлекательно. Да даже банальное управление погодой может сделать мага весьма обеспеченным человеком. А уж умение властвовать над живыми существами… Люди ведь тоже живые? Какой простор для противоправных махинаций открывается… Вот только учиться этой магии надо будет долго. Два-три десятилетия. Молодых шаманов не бывает, ученик шамана – это теоретик, который не может сделать своими руками ни-че-го. Хотя с Вархеном все же надо будет поговорить, благо сделать это просто. Дал он мне сигнальную веточку. Сломаешь ее – и гоблин придет, как только сможет. То есть в этот же день, для него непреодолимых расстояний в этом мире вообще, кажется, нет. Имелся бы рядом лес и не было бы опасности.
Но это потом… когда-нибудь… когда будет место, где можно будет потренироваться, и время, чтобы это сделать. А не сейчас, в спешке отступления на неподготовленные позиции в неведомую сторону света. Значит, отложим обучение и попробуем найти среди этой кучи тряпок, перед которой я сижу столько, что ноги уже затекли, что-нибудь магическое. Да и Аллисандр, кажется, уже начал бросать в мою сторону подозрительные взгляды. А то как же, он работает, а я сижу. И как, интересно, опознавать магический предмет? Так. А куда все железо делось? Охотник утащил? Ну, его дело. Телега у нас все равно одна, как и лошадиная сила. Вернемся к вопросу, как распознать вещь, обладающую волшебными свойствами. Ну так знал бы – не спрашивал! Для начала поводим с умным видом над одеждой руками. Пусто, ничего не чувствую. Уменьшим расстояние до объекта. А… а, кажется, что и есть. В левой нижней части вороха тряпья моей ладони стало как будто бы теплее. Заинтересовавший меня предмет был немедленно извлечен и пристально рассмотрен. Рубашка. Серая. А нет, просто грязная. Рваная. Первоначально была вроде бы даже белой. Ткань – шелк. Шелк?! Е-мое, тут шелк есть! За все то время, что был здесь, ничего, кроме льняных рубашек со штанами, и не видел. А откуда идет то тепло, что я почувствовал? Воротник. Вышит какими-то маленькими геометрическими фигурами, которые напоминают своими очертаниями национальную индейскую избу вигвам. Треугольники, а из острого угла две палочки торчат. Они не то чтобы горячие, но ощутимо теплые. Если надеть эту рубашку, то будут согревать верхнюю часть груди с расположенными там дыхательными путями. Может, они вместо шарфа нужны? А почему тогда на рубашке, а не на свитере каком-нибудь?
– Аллисандр, не знаешь что это за символы? – кликнул я охотника, уже почти закончившего таскать наружу небогатый ассортимент вещей трех А. – Очень уж от них магией тянет.
– Это? – с готовностью откликнулся он. – Не знаю. На орочьи знаки похоже. Может, их бросить от греха подальше, зеленокожие, они, знаешь ли, народ недобрый.
– Ну, у всех свои недостатки, – пожал плечами я. Хоть слова о цвете ко мне ни коим образом не относились, но по привычке, можно сказать, по условному рефлексу, настроение сильно ухудшилось. – Но вещицу лучше бы сохранить, вроде бы от мороза она должна защищать.
– От мороза? – переспросил охотник. – Это чтобы того, кто эту одежду наденет, заморозить нельзя было? Полезная вещь.
– Скорее чтобы ее владелец простужался реже, – подумав, решил я. Ну не казалась мне рубашка артефактом, способным спасти от магии.
– Тоже неплохо, – не сильно расстроился абориген. – Я, кстати, закончил уже со сборами.
– Да мне вроде тоже работы не осталось. Ну что, заезжаем за моими коллегами в ратушу – и вперед, в путь?
Запрыгнув в телегу, я оказался поражен. На ней лежало сено – и когда Аллисандр его только успел раздобыть?! Никаких пожитков видно не было! Осторожно запустив руку в глубину сушеных растений, я наткнулся на широкий полог. Кажется, это одеяло. Под ним прощупывалось что-то округлое и с шипами. Поворошив как следует содержимое телеги, я извлек на свет божий запримеченную ранее булаву. А тяжелая, килограммов девять-десять, думаю. Ручка деревянная, а сам шарик металлический, с небольшими призмами из железа. А она мне глянулась, да и мечом фехтовать я не умею, так что пусть это теперь будет мое оружие ближнего боя. С булавой все вроде бы должно быть легче. Махнул. Попал. Размозжил. Главное, чтобы в это время кишки не выпустили. За то время, пока я вооружался, телега уже подъехала к трактиру. Булава была спешно спрятана обратно в сено.